Любовь и кровь в снегах и льдах. Роман и повести - Григорий И. Сидько

Все опять сели за стол и надолго затихли, занявшись каждый своим делом.

— Ну что, айран-то будем? — нарушил, наконец, молчание Юлик. — Лепешки остыли уже…

— Давай, — согласился Юра.

— Может, банку битую съедим? — предложил Эдик.

— А где она? — спросил Леня.

— В шатре, в коробке.

Леня принес стеклянную банку с отбитым горлом, полную тушеного мяса. Вывалив мясо на тарелку, извлек видимые осколки и отложил в сторону.

Все зачерпнули по ложке и стали осторожно жевать, сосредоточившись на своих ощущениях. Внезапно лицо Сергея исказила гримаса боли и отвращения. Остальные тоже замерли и посмотрели на него. Он полез в рот, извлек алое стеклянное перо, бросил в банку, вытер рукавом окровавленные губы и также молча и сосредоточенно продолжил есть. Другие, вслед за ним, тоже возобновили движение челюстей.

Из-за ближайших деревьев раздался женский визг и плеск воды. Некоторое время все прислушивались к воплям. Дожевав мясо, Эдик отложил ложку и повернулся в сторону запруды.

— Марченко! Выйди из кустов!! — вдруг заорал он. — Марченко! Выйди из кустов!!

— Эдя! — сидевший рядом с ним Марченко вскочил, как ошпаренный. — Сволочь, — сорвав шапку с головы Эдика, он попытался с ее помощью заткнуть ему рот.

Над летным полем сгустились сумерки. Горный массив на горизонте скрывался под шапкой серых туч. Ветер доносил глухие раскаты грома. Редкие крупные капли начинающегося дождя ударялись в пыльный, шершавый бетон взлетной полосы.

— У нас в Волгограде был один мужик, который занимался изнасилованиями, — рассказывал бородач. — Два года держал в страхе весь район. Ну, и, в общем, его наконец поймали и приговорили к высшей мере. Предоставили ему слово и спрашивают: «Какое, мол, у вас последнее желание?» А он говорит: «Убежать я от вас все равно убегу, а последнее мое желание — изнасиловать Аллу Пугачеву…» А таких, как он, везут куда-то в Ростов. Ну, и, самое смешное, где-то на полпути к Ростову он действительно сбежал!

— Опять о бабах! — поморщился Антон. — Сколько можно! Семен, — он повернулся к круглолицему черноволосому мужчине, — вот ты в писательской поликлинике работаешь. Рассказал бы что-нибудь интеллигентное, вечное, шекспировское — для души!

— В конце мая к нам в травму пришел один пациент, — начал круглолицый, немного подумав, — к которому дома, пока он спал, залез в ухо таракан. И он никак не мог его оттуда достать. А таракан там шебуршал у него в ухе, возился, стучал… Тогда мужик решил его умертвить. И начал прямо у себя в ухе травить его всякими разными карбофосами и ядохимикатами. Еле откачали…

— Таракана? — изумился бородач.

— Мужика!

— Да это же «Гамлет»! — восхитился Мафия.

— Как Антон заказывал, — приподнявшись со своего ложа, круглолицый взбил спальник и улегся обратно.

— Костя, твоя очередь! — сказал обмороженный. — Мы тут все уже выдохлись, по третьему кругу прошли, а ты отлыниваешь. Нехорошо! Не по-товарищески! Давай-ка, расскажи что-нибудь.

Все обернулись в сторону Кости, лежащего с раскрытой книгой на животе. Костя не спеша затянулся папиросой, внимательно следя за растущим столбиком пепла, потом невозмутимо отвел руку в сторону и стряхнул пепел на траву:

— Я вам лучше станцую…

9

Володя лежал, зарывшись в мокрый спальный мешок. Влажный, истекающий водой скат крыши низко провисал, почти касаясь лица. Открыв глаза, он посмотрел в лениво колышущееся марлевое оконце, за которым виднелась покосившаяся стенка соседней палатки. Рядом раздался звук открывающейся дверной молнии и возглас Юры:

— Ого! Вот это да!

Потом голос Марченко, имитирующего азиатский акцент:

— Попрыгушка Стрекозел лето красное пропел, оглянуться не успел — весь Джайлау белый стал…

Раскрылась еще одна молния.

— Да, бляха-муха, — удивленно проговорил Сергей, — теплые Фанские горы…

— Лучший способ перезимовать лето! — добавил Эдик.

Володя осторожно, стараясь не касаться мокрого брезента, отодвинул полог. В глаза ему ударил слепящий свет: все вокруг — земля, камни, деревья — было усыпано толстым слоем свежего пушистого снега. Володя хлопнул по скатам, сбрасывая снег, перевернулся на живот и высунулся наружу.

Из других палаток тоже торчали головы. Некоторые из них дымили папиросами. Никто не спешил вставать. Все лежали, лениво перебрасываясь словами.

— Марчук, а дальше что было? — спросил Юлик.

Марченко вынул изо рта папиросу:

— Попрыгушка Стрекозел

Мурабай домой пришел:

«Мурабай, Мурабай,

Ты меня домой пускай,

Свежий хлеб мне давай,

Сверху масло намазай».

Отвечает Мурабай:

«Ты все пел? Пел.

Чайхана сидел? Сидел.

Так иди, пляши фокстрот

 Белы тапочки вперед…»

Возле очага колдовал Леня, извлекая огонь из мокрых арчовых веток.

— Эдик, время! — крикнул он, глянув на часы.

Эдик вытащил рацию, соединил шедший от нее проводок с длинным, свисающим с дерева кабелем и включил тумблер. В динамике послышались шумы, трески и завывания. Он покрутил ручку настройки. Неожиданно из эфирной неразберихи выплыл мелодичный женский голос:

— Двадцать один семнадцать, примите заказ.

Потом снова шум и опять тот же голос:

— Спасибо, у меня уже есть такая… Да?.. Подожди-ка минутку… Ноль восемь пятьдесят три, слышите меня?.. Ленина четыре квартира семь…

— Бесполезно, — Эдик выключил рацию, — забили линию.

— Эдя, заказал бы сюда тачку, — сказал Володя.

— С едой, — обрадовался Юлик.

— И с диспетчершей, — добавил Сергей.

— А мне кошмар сегодня ночью приснился! — вспомнил вдруг Эдик. — Как будто мы с женой стоим на шоссе посреди леса и ловим машину. Вокруг пустынно, никого нет. А вечер уже. И вот, из-за холма появляется автобус, фарами дорогу освещает… Ну, мы голосуем. Он останавливается, открывает переднюю дверь. Заходим, а там все сидячие места заняты и весь автобус — мои знакомые бабы! Ну, просто все, с какими я когда-либо дело имел!

— Как же они в один автобус-то влезли? — удивился Марченко.

— Ну, ты уж прямо, — возмутился Эдик.

— Подымайтесь! — крикнул Леня.

— Онегин, я с кровать не стану… — сказал Сергей.

— Кто эти мужественные люди, — спросил Володя, — эти герои, которые подадут нам завтрак прямо в постель?

— Сходи лучше за водой, — посоветовал Леня…

Наконец все лениво повылезали из палаток, добрели до брезентового шатра и расселись на ящики. Здесь было холодно и сыро. В углу валялись размокшие коробки и пустые холщовые мешки. Леня поставил в центр казан с кашей, порылся на дне большого бумажного пакета и достал пригоршню подгоревших сухарей.

— Эх, сейчас бы булочки с молочком! — мечтательно произнес Марченко.

Последними пришли Сергей и Володя. Володя нес под мышкой книгу, Сергей зябко кутался в пуховку.

— Почему мне так холодно? Я же так люблю тепло! — Сергей подсел к казану и стал греть руки о его стенки.

Володя подтащил ломаный ящик, пристроился рядом.

— Что пишут? —