Сила Боли - Павел Александрович Зверев

более податливую плоть, когда металл под кулаками стал прогибаться. Удар! И тело уже не остается на месте, а отлетает назад. Вокруг уже не было кольев, и свободный полет противника ничем не ограничивался.

Признаться, на секунду я даже растерялся. Замер на месте, наблюдая, как тело мужика падает на землю, и кубарем катится дальше. Ни металла, ни покрова на нем уже не было. Дыхание с хрипами, прерывистое. Глаза закрыты и из-под век сочится кровь. Она, впрочем, виднеется и изо рта и ушей. Сам я тоже не бодрячком. Грудь ходит ходуном, а воздух в легкие врывается с хрипом и свистом от дырок. Боль? Да хрен бы с ней, привык уже. А вот легкое марево перед глазами неприятно. Словно контузию успел получить, отмечая и звон в ушах.

Первый шаг по направлению тела сделал только спустя секунд пять. Нетвердой походкой, где обожжённые ступни касаются земли голой плотью, направился к бессознательному противнику. Распластавшись на обломках камней, он представлял собой жалкое зрелище. Один сплошной синяк с множественными царапинами и кровоподтеками. Сердце, тем не менее, билось твердо и спокойно. И вот почему-то именно этот нюанс заставил ощериться.

Удар ладонью в грудь, где пальцы сложены на подобии копья, заставил мужика открыть глаза. Тот выпучил их, приподнимая голову, и затуманенным взором впился мне в лицо. Хрип, когда рывок руки пошел в обратную сторону, вместе с сердцем сквозь осколки ребер. Какие мысли промелькнули в голове у этого представителя Верхнего, так и остались его собственной тайной. А вот сердце в моей руке, что еще билось, оказалось на диво вкусным.

Первый укус и сам не заметил, как второй и третий. Куски плоти проглатывал жадно, рассеянно наблюдая, как белесой пленкой затягиваются глаза уже мертвеца. Последние судороги тела, спазм гортани и затихающее бульканье вместе с остатками съеденного сердца.

Понимание случившегося пронеслось в сознании с сильным опозданием. Я даже выпрямиться успел, и сделать глубокий вдох. Только после мозг воссоздал причинно-следственную связь, заставляя меня замереть. Вот, лург! Отвращения не было, нет. Лишь легкое неприятие, не более. Зато прилив сил захлестнул с головой, вымывая из тела и боль и слабость. С запоздалым интересом, отмечал, как затягиваются все раны. С какой-то нереальной скоростью регенерация запечатывала разрывы плоти, словно те были небольшими царапинками, а не сквозными ранениями, через лёгкие и кости.

На какое-то мгновение вспышкой обострились все чувства, и мир вокруг окрасился в сотни невиданных до этого оттенков. Пара ударов сердца и всё возвращается на круги своя, только я уже не чувствую и толики боли. Тело, полное сил, и кристально ясное сознание с полным пониманием произошедшего. Я. Съел. Сердце. Человека. Ладонь, поднятая к лицу, сжимается в кулак. Легкость в теле кажется неестественной, но такой дурманящей. Э-ка я неведома зверушка, однако. Вдохнуть полной грудью и расслабиться. Ну, съел и съел, хрен бы с ним. Какую только дрянь в подземельях у Мастера не жрал.

Брошенный по сторонам взгляд, заскользил по окрестностям. Чужое внимание меж лопаток, срисовал тут же. Бакумэ, собственной персоной. Стоит метров за сорок от меня и смотрит с непонятным выражением лица. То ли страх, то ли восхищение, очень сложно разобрать без более тесного, хм, контакта.

Улыбка, что я ей бросил, заставила ту вздрогнуть и отвести взгляд. Правда, подобралась она тут же и ровным шагом направилась в мою сторону. Женщина была одна, но не с пустыми руками. По кинжалу в каждой ладони, чей багряный отсвет еле-еле улавливался глазом. Точнее человеческим взором этот отсвет и вовсе невозможно было бы увидеть, а так, насколько смог понять, магическая запитка, да.

— Рэм, — подошла женщина ближе. — Ты накликал на свою голову беду. Особенно, узнай кто о твоих вкусовых предпочтениях.

— Бакумэ, — лёгкий наклон головы и полуулыбка. — Волков бояться — в лес не ходить.

Пословица из прошлой жизни всплыла в разуме сама собой, на что женщина лишь нахмурилась.

— Это может касаться не только тебя, — с осуждением в голосе произнесла она. — Убить — это одно. Надругаться, сожрать сердце, — медленно покачивание головой, — могут спустить всех собак.

— Собак? — иронично бросил я.

— Волкодавов, — поправилась она, не сумев сдержать эмоций. — Иных не любит никто. Иных, кто переходит грань человечности — загоняют всей стаей.

— Запомни, женщина, — приподнял я руку и ткнул пальцем ей в грудь. — Моя агрессия никогда не бывает безосновательной. Кто добр ко мне и ведет дела по чести, никогда не познает моих клыков. С остальными же, разговор будет коротким. Как я уже тебе говорил, — усмехнулся я, — только не примешивай к этому слабость.

— Рина на тебя зла, — слишком быстро сменила тему женщина. — Но теперь хоть немного успокоится. Не зазорно проиграть сильному. Он ведь воителем был?

— Назвался им, — пожал я плечами. — А помер, как обычный человек. Даже обделался напоследок, кажись.

А у самого в голове витали совершенно другие мысли.

Если это воитель, понятное дело, что достаточно сильный и опытный, в отличие от той же Рины, то какой силы тогда гвардеец или вовсе мастер? И тут же пришла другая мысль — у Мастера тварюшки были намного посильнее меня. Вот прям на голову. Для чего? Вообще не поверю, что только продажи ради. Уже пытался размышлять в эту сторону и тогда вовремя себя одернул. Сейчас же, понимая, а скорее принимая уровень собственной силы, невольно начинаю задумываться о мотивах этого ублюдочного садиста. И мотивы эти, да посреди столицы, навеивают определенные, совсем не радужные мысли.

— Тщеславие, — задумчиво проговорила Бакумэ, проскользив взглядом по мне с головы до ног. А после усмешка, — Нет, уверенность. Ты — всегда желанный гость в наших Домах, Рэм. Не волнуйся о рынке, мы позаботимся о нем, в счет дальнейших наших дружеских отношений. Мама Гитцу так сказала. Она почему-то уверена, что дни Картена сочтены, и у тебя в этом ведущая роль.

— Передай ей моё уважение, — поклоном головы ниже, чем Бакумэ, обозначил принятие этих слов. — И благодарность. Пока, увы, ничего материального к своим словам прикрепить не могу.

— В этом нет нужды, — отмахнулся женщина. — Главное, в отличие от многих местных мужланов ты всё понимаешь. Так ведь?

Еще бы я не понимал. Женщины. В своей показной беспомощности они куда как опаснее мужчин. Особенно, когда в своих руках крепко сжимают мужское достоинство, как в прямом,