Сила Боли - Павел Александрович Зверев

Глава 8

По заслугам

Длинный неширокий коридор, с камерами по обе стороны от него, впечатление создавал удручающее. Тесно, грязно, сыро и вонюче. Засохшая повсюду кровь, коптящие, уже обычные факелы, и звонкое журчание воды где-то вдалеке.

Шесть камер с одной стороны и столько же с другой. Лишь в двух справа расположилось по одному человеку, тогда, как в остальных, людей было больше. Удобства? Набитые сеном тюки, и ведро в дальнем углу. Необработанный камень, металлические прутья с ржавчиной и свет лишь от двух факелов в коридоре. Мрачненько.

На моё появление словесной реакции не было никакой. Хмурые взгляды, даже скрежет зубов где-то, ну и тишина. Тяжелая, вязкая.

Цель моего визита сидел в камере один. Средняя по правой стороне, она даже вид имела получше. По крайней мере, вместе топчана на полу — кровать с матрасом и даже подушкой! Туалет — дыра в полу с крышкой, хоть это и не особо помогало. Вонь с других камер спокойно расходилась во все стороны.

Остановившись напротив нужной мне решетки, рассматривал будущего покойника. Тот, увидев меня, точнее человека в доспехах, сладко потянулся и неспешно встал.

— Ну⁈ — даже где-то с наездом бросил он. — Есть что? Долго мне в этом дерьмовнике торчать?

— Совсем нет, — практически пропел я лилейным голосом. — Считай, что остались тебе считанные минуты.

Шлем слетел на пол от короткого движения и то выражение лица, что застыло на лице мужика, прям бальзамом пролилось по сердцу.

— Тыыыыы⁈ — просипел он, шарахнувшись назад. — Ты покойник! Слышишь⁈ Стража не простит тебе этого!

— Да срать я на них хотел, — скривился в ответ, скидывая и доспех. — Ты — моя главная и уже последняя цель. И кое-кому я обещал, что ты будешь молить о пощаде.

Дверь камеры отворилась точно так же, как и основная. Мужик взвизгнул как баба, ринувшись на меня с голыми кулаками. По комплекции он был крупнее, да и выше. Не чета Заку, конечно, но тоже не из мелких. Правда, что мне человеческие размеры? Уйти в сторону, схватить его за запястье и сломав кость, вышвырнуть в коридор.

— Знаешь, уродец, — говорил я, цепляя его взгляд. — Твой поступок мерзкий даже для этого гнилого мирка. Надругаться над теми, кто кормил, делил с тобой крышу, а после убить. Причем подленько так, лишь, когда сила на твоей стороне.

Скулящий кусок мяса пытался отползти, но моя ступня опустилась на его коленную чашечку и новый крик боли сотряс подземелье.

— Но хуже всего, что ты не поверил мне, — оскалился я, наклоняясь. — Думал, клетка и форт стражи достойная от меня защита⁈ Твой дружок тоже думал, что воитель металла надежная защита, но просчитался, да. Теперь-то уж, что, — усмехнулся я, глядя в неестественно расширенные зрачки, — оба червей кормят. Жаль, правда, подохли легко. Но с тобой я так не ошибусь.

Когти на правой руке и рваная рана по щеке. После еще и еще, но уже по груди. Хруст костей, и рывок, чтобы кисти обоих рук мужика оказались в моих ладонях. Уже не крики, но визги, а следом и вторая коленная чашечка превратилась в осколки.

— Знаешь, — усмехнулся я, — возможно, даже, лучше будет оставить тебя в живых. В таком состоянии. Хотя, нет, — и удар ногой в промежность, — размножаться ты не должен. Как и два глаза тебе ни к чему. И, пожалуй, ребра нижние тоже.

Молниеносные удары, и скуление превращается в хрипы, да бульканье.

— Какого это ощущать, как кровь заполняет легкие? — присев на корточки, я схватил мужика за шею и чуть сдавив, приподнял. — А я знаю, да. Даже могу вспомнить какого это. Сначала боль и тяжесть, что постепенно выталкивают воздух из груди. Возможности вдохнуть нет и мысли начинают путаться. Хочется глотнуть воздух! А не получается, да? Больно, да? Но можно чуть разнообразить твои ощущения. Вот, например, печень.

Тычок пальцем с когтем и темная кровь растекается под мужиком, а я чувствую запах испражнений.

— Ты умираешь, — протянул я с улыбкой. — И я очень надеюсь, что кто-нибудь приберет твою гнилую душонку, не отпустив её на круг перерождения!

Под лавиной эмоций поднимаюсь на ноги и опускаю правую прямо на живот, пробивая его до полу. Уже ни скуления, ни хрипов, только судороги и кровь. Густая, алая.

Я не отводил глаз от лица мужика до последнего. Ловил каждое мгновение его уходящей жизни, ощущая внутри спокойствие. «Это» — недостойно жизни. И я рад, что приложил руку к своеобразному очищению этого мирка. Да будет так.

С последним выдохом прикрыл глаза и я. Глубокий вдох уже мой и сумбур в мыслях утихает. Обещание выполнено. Можно возвращаться.

— Эй, паря, — доносится до слуха голос со стороны одной из камер. — Ты чьих будешь?

Поворачиваюсь на голос и сквозь полумрак камеры вижу не шибко крупного, но достаточно жилистого мужичка. Тот сидит на топчане, облокотившись спиной о стену и внимательно меня разглядывает. Хм, а это может быть интересно.

— Местных я буду, — пожал плечами. — Должок вот пришел вернуть.

— Не припоминаю я тебя что-то, — сощурился он. — Под кем ходишь?

— «Под кем» — можешь ходить ты, — ощерился я. — Или вот этот вот кусок мяса, — пнул тело у своих ног. — Надо мной только небо.

— Тише, тише, — хохотнул мужичок. — Ну, старший-то у тебя есть? Аль сам по себе?

— Еще раз, — вздохнул я, подходя ближе к прутьям клетки. — Надо мной — только небо. А вот рядом со мной люди. Ни под, а рядом. Я ясно выражаюсь?

— Вполне, — раздался сухой треск голоса из камеры со спины. — Жгут, дальше я говорить буду. Умолкни.

— Всё, всё, — поднял тот руки, ладонями ко мне, активно пытаясь скрыть усмешку. — Молчу, молчу.

Развернувшись на месте, наткнулся на взгляд ярко-зеленых глаз, что, казалось бы, просвечивали насквозь. Причем, что самое интересное, как мужик вплотную подошел к прутьям своей клетке, я даже не слышал.

— Ва́лет, — коротко кивнул мужик. — Наемник. Готов выкупить свою свободу. Свою и своих ребят. Нас семеро тут.

— Не забудь упомянуть, — хохотнул первый мужичок, — что приговорены вы к смерти. А то нашепчешь сейчас парнишке, и