Машина смерти - Джин Мастейн

время от времени подрабатывать на рынке подержанных машин на Лонг-Айленде. Владелец этого рынка тоже был клиентом Нино и Роя. «Здесь ты многому научишься», – сказал Нино, который стал владельцем такого же рынка, когда ему было 27 – столько же, сколько сейчас было Доминику.

Вместе с владельцем лонг-айлендского рынка и одним из его сотрудников Доминик начал посещать автомобильные аукционы в Нью-Джерси. Автомобили поступали от дилеров новых машин, которые хотели избавиться от старых моделей. После одного из аукционов он поехал вместе с этим же сотрудником в магазин автозапчастей в Канарси. Как выяснилось, тот магазин принадлежал другу протеже Роя – Криса Розенберга. Человек с рынка подержанных машин вручил ему незаполненные бланки документов, а друг Криса передал стопку банкнот.

Доминик подозревал, что друг Криса покупал бланки, которые потом мог использовать для изготовления поддельных паспортов транспортного средства и свидетельств о регистрации. Его подозрения подтвердились, когда Крис пригласил Доминика взглянуть на свою «коллекцию машин». Коллекция – пять практически новых «порше» и «мерседесов» – размещалась на втором этаже склада еще одного из его друзей.

– Они с перебитыми номерами, – заключил Крис.

– Как это – с перебитыми?

– Да вот так. Мы их угоняем, потом меняем серийный номер на кузове и продаем как новые, с новыми документами.

– А откуда вы берете эти документы?

– Есть разные способы, – уклончиво ответил Крис.

Каждую пятницу ранним вечером Нино и Доминик заезжали в бар «Джемини Лаундж». Нино говорил, что по пятницам «Рой и его подельники собираются и делят деньги».

«Джемини Лаундж» располагался в передней половине первого этажа мрачного вытянутого кирпичного здания из двух этажей, расположенного на угловом участке во Флэтлендсе. В неуклюжей попытке сымитировать домик в швейцарском стиле строители разместили на втором этаже скошенные деревянные перекрытия и на каждой стороне установили декоративные деревянные накладки. Тот, кто проектировал наружное оформление бара, попытался обыграть тему шале, выкрасив кирпичи в белый цвет и выбрав готический шрифт для вывески. Оставшаяся часть здания была покрашена коричневой краской двух оттенков.

Внутри «Джемини Лаундж» ничем не отличался от тысячи подобных баров в Бруклине: музыкальный автомат, пинбол, с десяток обшарпанных барных стульев и столько же столов с красно-белыми шахматными досками, которые стояли вокруг небольшой сцены для музыкальных выступлений. Возле барной стойки висела знаменитая передовица New York Daily News, сообщающая о первой и единственной победе «Бруклин Доджерс»[51] в Мировой серии в 1955 году.

Рой и его подельники расположились вокруг двух сдвинутых вместе столов, словно совет директоров. Доминик узнал Криса и нескольких его друзей из магазина автозапчастей, в том числе того, кто заплатил за пустые бланки документов на автомобили. Остальных он не знал, но выглядели они довольно юно и были больше похожи на подростков. Доминика представили какому-то Джоуи, какому-то Энтони, какому-то Пэтти и прочим, имен которых он не запомнил.

Доминик был с Нино, поэтому отношение к нему было соответствующим. Когда Нино и Рой отошли переговорить, он остался выпить с остальными. Стало ясно, что Крис, Джоуи, Энтони, Пэтти и другие были знакомы почти всю жизнь – они общались при помощи междометий, взглядов и жестов, словно были членами какого-то тайного общества.

– Что-то не выглядят они серьезными, – сказал сержант Монтильо по пути домой.

– Тем не менее они именно такие, и я не хочу, чтобы ты с ними водился. Это ничтожества и наркоманы. Общайся с ними только по делу.

– А чем они занимаются?

– Автомобилями и наркотиками. А Рой их прикрывает.

Доминик уже знал, что Нино получает прибыль с угона машин, но о наркотиках он слышал впервые. Нино сторонился тех, кто употреблял вещества, – недавно он вышел из кинотеатра посреди сеанса, когда подросток, который сидел через проход от него, закурил травку. И по иронии судьбы теперь он вел дела с человеком, который финансировал наркодилеров.

Конечно, Доминик не сказал Нино, что принимал ЛСД, иногда курил марихуану, а когда был в Калифорнии, несколько раз употреблял наркотик, который по-настоящему любил, но не всегда мог себе позволить: кокаин.

Что же касается Нино, то его признание было еще одним примером той постепенности, с которой он приоткрывал окно в свой мир. Он готовил Доминика к особой роли. Он хотел проводить больше времени во Флориде, где у него был роскошный дом в Голден-Айлс[52] под Халландейлом[53]. Вдобавок к этому из-за проблем очередного клиента к нему в руки вот-вот должен был попасть прачечный бизнес. Будучи в отъезде, он хотел знать наверняка, что кто-то собирает для него проценты по кредитам в Нью-Йорке и, что не менее важно, служит его глазами и ушами. Это объясняло, почему он представил Доминика Рою и его подельникам, но не хотел, чтобы они сдружились.

Однажды Нино спросил у Доминика, знает ли он, что Энтони Сантамария умер.

– Я слышал, что его нашли на каком-то пустыре.

– Это хорошо, а то я был уверен, что когда-нибудь он обязательно появится. Он обращался с твоей матерью как с собакой.

Теперь-то Доминик знал, что сам Нино и стал причиной некоторых проблем своего отца, когда они жили все вместе, но ничего не ответил дяде. Любая попытка как-то повлиять на сформированное мнение Нино приводила к лишнему напряжению, что было бы особенно неразумно теперь, учитывая, что последние два года Доминик жил с ним под одной крышей и всячески стремился оправдывать доверие, оказываемое ему дядюшкой.

Ему так и не удалось точно понять, был ли это вопрос неизбежности, удобства, слабости характера или – как бы смешно это ни звучало – ви́дения себя героем романтического художественного фильма. Раз за разом он задавал себе вопрос, что мужчина способен контролировать в своей жизни, а что – нет? Однако его ответы всегда оказывались слишком сложны, тонули в ежедневной рутине, а в итоге и вовсе теряли всякий смысл. Сейчас он стоял перед простым фактом: жизнь Нино стала его жизнью, и было подозрительно приятно, что Нино настолько уверился в его преданности, что в его присутствии мог рассуждать о гибели его отца так, будто тот был больным животным.

«Все это в прошлом, – добавил Нино. – Когда-нибудь ты примешь мои дела».

В конце 1974 года Доминик заметил машину Винсента Говернары и попытался следовать за ней, но потерял ее из виду. Он обманом заставил отчима Энтони Монтильо, который все еще работал в Департаменте автотранспорта, пробить государственный номер автомобиля, который якобы поцарапал его машину и уехал. Так он получил адрес проживания Говернары, с которого, правда, тот уже съехал к тому моменту, но это никак не