По следам дроздовцев… - Владимир Григорьевич Чичерюкин-Мейнгард

– Ах вы, русские эмигранты, сколько провокаторов среди вас, а вы все не знаете, не думаете…»[47].

В этом диалоге следует отметить порядочность полковника Колтышева. Еще в начале 1930-х гг. по инициативе генерала Туркула, недавно приехавшего в Париж, полковник Колтышев был исключен из списков кадрированного Дроздовского стрелкового полка. И, тем не менее, Колтышев не позволил себе никаких выпадов в адрес своего командира.

В дальнейшем он вступил в Союз добровольцев, организованный генерал-лейтенантом Неводовским, который в походе Яссы – Дон командовал артиллерией отряда полковника Дроздовского. Союз добровольцев ориентировался на генерала Деникина, который был приверженцем Антанты и к Германии был настроен враждебно. Именно эта позиция бывшего главкома ВСЮР вызывала настороженность у немцев.

Что же касается отношений полковника Колтышева и генерала Туркула, то первый напомнил сотруднику гестапо о том, что в Гражданскую войну начальник Дроздовской дивизии доблестно дрался против большевиков. А Колтышев удостоился упоминания в книге «Дроздовцы в огне» уже после того, как был исключен из рядов дроздовцев.

На допросе полковник Колтышев, проявив мужество и солдатскую прямоту, напомнил следователю гестапо о тех неблаговидных деяниях германской стороны, которые были совершены ею по отношению к России в 1917–1918 гг. Следователь довольно аргументированно парировал выпад полковника-дроздовца. А в заключение высказался в том духе, что русские белые эмигранты обманули ожидания Германии. Колтышев не стал ему возражать[48].

Сотрудник гестапо мог бы в ответ русскому изгнаннику дополнить свой перечень неблаговидных деяний тогдашних союзников России по блоку Антанта. Причем не только Франции, но и Великобритании. Отказ правящих кругов Британской империи принять Царскую семью. Устранение британского военного флота от поддержки армии генерала Н. Н. Юденича с моря, в пору его наступления на красный Петроград осенью 1919 г. Роль военных миссий союзных держав, допустивших выдачу чешскими легионерами Верховного правителя России адмирала А. В. Колчака Иркутскому политцентру. Настойчивое стремление французского военного командования «распылить» Русскую армию в пору Галлиполийского сидения. Признание советского режима в 1924 г. Подозрительную вялость французских властей в историях с похищениями генералов А. П. Кутепова и Е. К. Миллера. Подобные воспоминания вполне могли перевесить неблаговидные деяния немцев в глазах многих однополчан полковника Колтышева, включая тех, кто проживал во Франции.

После оккупации Парижа в феврале 1941 г. немцы настоятельно посоветовали «заболеть» начальнику 1-го отдела РОВС генералу Витковскому. После 22 июня 1941 г. немцы «разрешили» поправиться и вернуться к исполнению своих обязанностей.

Тем временем в Париже был создан отдел ОРВС, который вошел в подчинение генерал-майору А. А. фон Лампе, проживавшему в Берлине. В него вошли многие чины 1-го отдела РОВС, который был упразднен оккупантами, так как его начальник генерал-лейтенант А. П. Архангельский проживал не на территории Третьего рейха, а в соседней Бельгии. Начальником французского отдела ОРВС немцы назначили генерала Головина.

С началом войны между СССР и Третьим рейхом немцы стали набирать из русских эмигрантов переводчиков на Восточный фронт. Среди них были и дроздовцы – слушатели курсов генерала Головина: капитан Ребиков, ротмистр Золотавин и подпоручик Галай. Вероятно, этими именами список не исчерпывается.

Ротмистр М. П. Золотавин, прапорщик военного времени, в 1918 г. служил непосредственно под командованием полковника В. К. Витковского, который командовал 2-м полком в составе 3-й пехотной дивизии полковника М. Г. Дроздовского. В дальнейшем Золотавин служил во 2-м Дроздовском конном полку. В эмиграции жил и работал в Париже. Там же окончил курсы генерала Головина. После занятия Парижа зарегистрировался в 1-м отделе РОВС (ОРВС), выразив желание служить на Восточном фронте. В 1943 г. был отозван немцами с Восточного фронта за критику нацистской оккупационной политики. После ноября 1944 г. служил в ВС КОНР. Участвовал в боях против советских войск на Одерском плацдарме в апреле 1945 г., а в мае 1945 г. участвовал в боях за освобождение Праги. Дальнейшая судьба, после сдачи оружия власовцами военнослужащим США, неизвестна[49].

Поскольку после разгрома Франции, последовавшего в 1940 г., в стране закрывались предприятия и резко выросла безработица, то многие безработные французы направлялись немцами в Германию, где в то время обозначился дефицит рабочих рук. Среди них были и русские. В частности, капитан Дроздовского стрелкового полка Н. М. Витте. Он был инвалидом. На войне получил тяжелое ранение в руку. В Германии Витте несколько лет работал на химическом заводе. После войны он не захотел или не смог возвращаться во Францию, а эмигрировал в США. Он обосновался в Лос-Анджелесе, где прожил до конца своих дней. Когда я был в Лос-Анджелесе летом 1999 г., то его еще помнил кое-кто из русских лос-анджелесцев. Этот русский офицер скончался в 1980-х гг., будучи в преклонном возрасте. Буквально до последнего времени посещал мероприятия в Доме Общества русских военных ветеранов на улице Монро.

Вполне вероятно, что оставшиеся в Париже и его пригородах ветераны Дроздовской дивизии стали свидетелями визита в Париж в июле 1943 г. эмиссаров генерала А. А. Власова, бывшего советского генерала В. Ф. Малышкина и полковника В. И. Боярского. Они приезжали во французскую столицу по приглашению начальника Управления делами русской эмиграции (УДРЭ) во Франции Ю. С. Жеребкова и руководства французского отделения организации «Антикоминтерн» для участия в общественных мероприятиях. В Париже генерал Малышкин встречался и беседовал с генералом Головиным. Тогда же генерал Малышкин выступил в зале «Ваграм», на котором присутствовали четыре тысячи русских белых эмигрантов. Его выступление было принято с восторгом слушателями[50].

Русским парижанам, включая дроздовцев, пришлось пережить бомбардировки города союзной авиацией, восстание в августе 1944 г. и вступление англо-американских войск с колонной французского генерала Леклерка в авангарде.

В угаре первых послевоенных месяцев, очевидно, испытывая неловкость за кампанию 1940 г., французские власти сурово преследовали своих коллаборационистов. Тем русским, кто до войны жил во Франции, а позднее служил на стороне германских вооруженных сил, въезд во Францию был закрыт. Поэтому капитан Ребиков после войны обосновался в Гамбурге, а подпоручик (по другим источникам капитан) Галай в Мюнхене.

Зато во Францию после войны эмигрировал целый ряд русских военных, в той или иной форме принявших участие в РОД, но проживавших до войны в третьих странах. В первую очередь, бывший начальник 2-го отдела РОВС генерал-майор А. А. фон Лампе. Именно он после генерала А. П. Архангельского возглавил РОВС.

Во Францию эмигрировали некоторые чины РК. В их числе был дроздовец поручик А. И. Холод, чья могила попалась мне на глаза на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа на участке дроздовцев. Мне приходилось слышать версию о том, что французы давали добро на эмиграцию в их страну