Приемник Хрущева - Александр Фёдорович Агарев

делали попыток штурмовать горком. Выполняя незаконное распоряжение Козлова Ф.Р, не установленные следствием должностные лица отдали приказ размещенным на верхних этажах зданий стрелкам открыть огонь на поражение, в результате чего от полученных ранений в общей сложности пострадало около 60–71 человек, из которых 16 погибло. В сентябре 1994 г. Главная военная прокуратура прекратила против Ф.Р. Козлова, а так же Н.С.Хрущева, А.И.Микояна и других (всего 11 высших партийных и должностных лиц, причастных к событиям в Новочеркасске) уголовное дело в связи с их смертью.

А вот как об этих событиях рассказано в книге Хрущева С.Н.[65]Приведу выдержку:

«Разразилась кровавая буря в Новочеркасске, неожиданно, глупо. Впрочем, подобные события всегда неожиданны, всегда проистекают из чьего-то недомыслия.

1 июня 1962 года отец выступил по телевидению с обращением к народу. Говорил он о вынужденном повышении розничных цен на мясо на 30 %, на масло на 25 %, на другие продукты животноводства. Их себестоимость давно превысила закупочные цены. Государство все больше дотировало крестьян. Экономисты, специалисты Госплана и Совета Министров уговаривали отца поднять закупочные цены, привести их в соответствие с реалиями жизни. Тогда, по их словам, сельскохозяйственное производство станет рентабельным, у крестьян появится прибыль, стимул, и они двинутся вперед семимильными шагами, наконец-то реализуют мечту отца – обгонят Соединенные Штаты по производству мяса и молока на душу населения. Доводы ученых звучали убедительно, отец скрепя сердце согласился, дал команду готовить повышение оптовых цен, а следом за ними – розничных.

Теперь мы знаем, что в централизованной экономике все устроено иначе, чем в рыночной, – повышение цен практически не стимулирует производителя. Но заплатили мы за эту науку дорогую цену, поумнели только после провала косыгинских и горбачевских реформ. А тогда казалось, стоит дать больше свободы директору, установить «разумные» цены – и все наладится.

Объявить о принятом решении отец решил сам. Помощник отца по международным делам осторожный и дипломатичный Олег Трояновский попытался было отговорить его, посоветовал поберечь свою репутацию, поручить выступить Микояну или Косыгину. Но отец резко возразил: «Я первое лицо в государстве, и негоже мне прятаться за чьи-то спины, особенно, когда речь идет о горьких решениях. Я отвечаю за все, и к людям должен обратиться только я». Олег промолчал. Но в душе остался при своем мнении.

Естественно, сообщение отца сочувствия в народе не вызвало. Люди глухо ворчали. Когда вечером 1 июня я попытался рассказать отцу, о чем говорят в Москве, он только грустно отмахнулся: «Я все знаю. Да и не могло быть иначе».

В тот день он мне сказал, что в Новочеркасске, на юге, в Александрове и Муроме, в центре России, и в Темир-Тау, в Казахстане, дело не ограничилось ворчанием. Рабочие собрались на стихийные митинги протеста.

В большинстве мест все закончилось миром. Местные руководители нашли обший язык с митингующими.

В Новочеркасске все сложилось иначе. По трагическому совпадению на электровозном заводе в феврале повысили нормы выработки, что привело к падению зарплаты рабочих. У некоторых – до тридцати процентов. А тут еще навалилось повышение цен. Утром 1 июня рабочие литейного пеха забастовали, потребовали директора. Директор завода Борис Курочкин повел себя в высшей степени хамски. В ответ на жалобу, что теперь рабочим мяса купить не на что, нагло бросил: «Нет денег на мясо, покупайте пирожки с капустой».

Возбужденная его словами толпа повалила к заводоуправлению, по пути к ней присоединились рабочие других цехов. Количество бастующих быстро выросло до трех тысяч человек. Появились плакаты: «Мяса, масла, повысьте зарплату!». Рядом забастовщики водрузили большой портрет Ленина. Толпа запрудила заводскую площадь, перегородила железнодорожные пути, остановила поезд…

Перепуганное городское и областное начальство вместо того, чтобы попытаться уладить дело самим, обратилось за помощью к войскам.

2 июня отец вернулся домой хмурым. На вопрос: «Что случилось?» – ответил: «В Новочеркасске рабочие устроили бузу, а местные дураки довели дело до стрельбы». Буза в терминологии отца означала отказ рабочих от работы. В том, как все обернулось в Новочеркасске, отец винил не рабочих, а местное партийное начальство, потерявшее, как он говорил, всякую связь с народом.

Теперь же, когда пламя разгорелось, пришлось вмешаться центру. Отец сказал, что на место вылетели Андрей Павлович Кириленко и Александр Николаевич Шелепин, но с поручением не справились. Они струсили. Побоялись даже выйти к людям, предпочли отсиживаться в обкоме, в Ростове. Тогда отец послал следом целый десант: Фрола Романовича Козлова, Анастаса Ивановича Микояна, главного партийного пропагандиста Леонида Федоровича Ильичева. Особую надежду отец возлагал на Микояна, на его умение договариваться, как шутил отец, даже с чертом. Договориться не удалось, конфликт разрешился силой, погибли люди. Наиболее активных демонстрантов арестовали. Как докладывал выехавший на место первый заместитель председателя КГБ генерал-полковник Ивашутин, «за попытку вооруженного мятежа и хулиганские действия, приведшие к серьезным разрушениям в городе». В подтверждение своих слов он прислал отцу толстый альбом фотографий: здания с выбитыми окнами, комнаты с переломанной мебелью, толпы людей на улицах…

Отец принес фотографии домой, сунул их мне: «Если хочешь, посмотри, что там творится». Отвечать на вопросы он не стал, только отмахнулся: «Не приставай».

О том, что случилось в те дни, я узнавал из разрозненных обмолвок причастных к трагедии лиц. Постепенно, как из мозаики, складывалась некая картина, естественно, далеко не полная. Председатель КГБ Владимир Семичастный рассказал, что зачинщиков беспорядков судили, наиболее злостных расстреляли. От его слов повеяло смрадным могильным холодом 30-х годов.

Потом сын Микояна Серго рассказал мне, почему Анастасу Ивановичу не удалась его миссия. По его словам, Козлов, в те годы второй секретарь ЦК КПСС, следующий после отца во властной иерархии, полностью отстранил Микояна от дел. Жесткий Козлов рвался применить силу, напрочь отвергал предложения Микояна выступить перед толпой. Весьма вероятно, что трусливый от природы Козлов сам боялся идти на площадь и не пускал Микояна, опасаясь, что тому достанутся лавры миротворца. Когда все закончилось, Козлов не только потребовал строго наказать участников демонстрации, но распорядился депортировать в Сибирь тех, кого не за что было арестовывать. Микоян возражал, пригрозил, что пожалуется Хрущеву. В ответ Козлов запретил соединять Микояна с Москвой и одновременно приказал подогнать к Новочеркасску вагоны, в которые предстояло погрузить депортируемых. Только после скандала, устроенного Микояном, ему позволили дозвониться до отца. Отец возмутился самоуправством Козлова, депортация не состоялась. С тех пор Козлов и Микоян не переносили друг друга.

Вот, собственно, и все, что мне удалось узнать».

Это – сыну Хрущева!!! Более или менее подробная картина событий в Новочеркасске раскрылась, когда по решению Первого съезда народных депутатов СССР военная прокуратура