Насилие. Микросоциологическая теория - Рэндалл Коллинз

Дружественный огонь и попадания по случайным целям

Все имеющиеся свидетельства указывают на то, что сражения происходят в условиях напряженности и страха. Большинство их участников, находящихся в непосредственной близости от противника, предпринимают немного агрессивных действий или не предпринимают их вовсе. Однако в ситуациях, когда солдаты испытывают давление сильного организационного контроля или получают поддержку со стороны связей в малых группах, они начинают стрелять, а небольшая часть бойцов энергично включается в сражение. Но большинство из тех, кто ведет огонь – как неохотно, так и с воодушевлением, – демонстрируют в этом деле полное отсутствие мастерства, зачастую беспорядочно стреляя вокруг себя. В результате не приходится удивляться тому, что участники сражений нередко попадают в собственных товарищей – в конце ХX века это явление получило широкую известность под названием «дружественный огонь» (friendly fire), то есть огонь со стороны своих, а не противника.

Похоже, что дружественный огонь имел место в любых армиях любых исторических периодов, да и вообще в любых боевых ситуациях. В эпоху массовых боевых порядков, когда на солдата оказывалось большее организационное давление, с тем чтобы заставить его стрелять, участники подразделений, направлявшихся в бой, могли стрелять по сторонам из ружей, передавая друг другу возбужденное состояние. Один французский офицер XIX века утверждал, что солдаты «пьянели от ружейного огня», а у Ардана дю Пика, а также у ряда немецких офицеров есть описания того, как солдаты стреляли от бедра, не целясь, и в основном беспорядочно палили в воздух [Holmes 1985: 173]. Эта паническая стрельба, или нервная стрельба, как называли ее военные авторы XIX века, как правило, происходит на таком расстоянии от противника, что солдаты просто растрачивают боеприпасы впустую вопреки «огневой дисциплине», которой требовали от них командиры. Этот коллективный настрой солдат, вступающих в бой, было бы уместно определить как символический аспект сражения. По сути, солдаты совершают хвалебный жест, совершаемый на психологически безопасном расстоянии, на значительном удалении от реального противостояния, когда огонь становится значительно сильнее[16]. Таким образом, они в определенной степени преодолевают «проблему Маршалла», но не проблему неумелых действий, а заодно создают другую проблему – склонность к нанесению ранений друг другу. «Согласно оценкам маршала Сен-Сира, четверть своих потерь французская пехота во времена Наполеоновских войн понесла из‑за того, что в солдат в передней шеренге случайно стреляли те, кто находился позади них» [Holmes 1985: 173].

Несмотря на то что построение в плотно сомкнутый боевой порядок специально отрабатывалось во время учений и отчасти действительно предназначалось для того, чтобы не допустить стрельбу внутри собственных рядов, с началом сражения эта дисциплина, как правило, распадалась[17]. Аналогичные проблемы, судя по всему, преследовали и более древние боевые порядки типа фаланги: она могла сохранять видимость организованной угрозы, пока воины держали длинные копья, вытянутые далеко вперед, но когда они вступали в ближний бой и начинали размахивать мечами и булавами, эти действия не только зачастую оказывались неэффективными против неприятеля, но и наверняка наносили раны своим. Среди наиболее известных жертв подобных инцидентов был персидский царь Камбиз, который в 522 году до н. э. ранил себя собственным мечом[18] [Holmes 1985: 190]. То же самое происходит и в наше время. Например, в 1936 году наиболее популярный лидер анархистов времен гражданской войны в Испании Буэнавентура Дуррути был убит своим спутником, чей пистолет-пулемет зацепился за дверцу автомобиля [Beevor 1999: 200].

Эта проблема сохраняется и в совершенно иных боевых порядках современных войн, когда войска рассредоточены вдоль линии огня. Множество подобных примеров приводит Ричард Холмс [Holmes 1985: 189–192]: во время Первой мировой войны артиллерия стреляла по собственным войскам (только у французов от этого погибли 75 тысяч человек), во Второй мировой войне бомбардировщики сбрасывали бомбы на свои же позиции, а также имелись случаи, когда солдаты атаковали позиции союзных войск из‑за того, что не могли их распознать. Во французской, прусской, британской и других армиях часовые и караульные, стрелявшие в людей, казавшихся им незнакомыми, убили многих собственных командиров. В 1863 году в конце победоносного для американских конфедератов сражения при Чанселорсвилле генерал Стоунволл Джексон был застрелен своими же часовыми, которые его не узнали, – и это лишь один из множества подобных эпизодов. По оценке Джона Кигана [Keegan 1976: 311–313], 15–25% боевых потерь являются случайными. В эпоху механизированных войн они все чаще происходят в результате несчастных случаев с транспортом или тяжелой техникой: солдата может переехать танк или грузовик, раздавить артиллерийское орудие или какая-то другая крупногабаритная техника при ее перемещении. На театрах военных действий с тяжелыми условиями передвижения, например на британском фронте в Бирме в 1942–1943 годах, количество небоевых повреждений превышало количество ранений в бою в соотношении 5:1 [Holmes 1985: 191]. Попытки снабжения войск по воздуху приводили к гибели людей, например когда на головы солдатам падали деревянные ящики с продовольствием. То ли ирония, то ли закономерность была в том, что американский генерал Джордж Паттон, прославившийся быстрыми танковыми маневрами во время Второй мировой, погиб в автокатастрофе вскоре после окончания войны. Военная авиация испытывает гораздо больше проблем на своем пути, чем гражданская: во время Корейской войны в дополнение к потерям от огня неприятеля еще 20% американских самолетов были утрачены в результате аварий [Gurney 1958: 273]. Переход к использованию такой высокомобильной техники, как вертолеты, также повлек за собой соответствующие потери. В ходе войны в Афганистане в 2001–2002 годах значительная часть вертолетов была потеряна в результате аварий. Во время войны в Ираке с марта 2003 года по август 2005 года 19% погибших американских военнослужащих стали жертвой несчастных случаев (см.: Philadelphia Inquirer, 11 августа 2005 года; данные с сайта iCasualties.org). Напряженность инфицирует не только солдат, которые могут использовать свое оружие во вред окружающим, но и ту более масштабную организационную среду, для которой война заключается в перемещении больших и опасных физических объектов, что часто приводит к столкновениям с людьми, находящимися в напряженной ситуации[19].

До этого момента основным материалом для анализа выступали военные действия, однако в целом описанные закономерности применимы ко всем насильственным конфликтам. Своя разновидность дружественного огня и смежное с ним явление, которое можно назвать поражением случайных целей (военные в данном случае используют термин «сопутствующий ущерб»), широко распространены и в мелких конфликтах гражданских лиц.

Одной из основных разновидностей поединков между уличными бандами (по меньшей