Зорге и другие. Японские тайны архивных дел - Александр Евгеньевич Куланов

что осенью или… зимой японо-германские отношения будут рассматриваться с точки зрения подписания… [договора]. Но, по сравнению с прежним соглашением, разработанным японским военным атташе в Берлине ген. Осима с Риббентропом, соглашение будет более широким. Кроме военных и политических пунктов будет включён пункт и об экономическом сотрудничестве, главным образом, в снабжении военными материалами для перевооружения японской армии. Германская сторона подчёркивает последний пункт. Канн убеждён в подлинности этой информации…»82

Канн – в данном случае это представитель германского авиапрома на Дальнем Востоке Кауфман, а Викс – сам Зорге, а это означает, что сблизившийся за полгода пребывания в Токио с доктором Зорге доктор Хак излагал теперь советскому разведчику секреты рейха напрямую.

Сталин не захотел поверить в возможность германо-японского соглашения, о котором Зорге предупреждал Москву. Но оно было подписано 25 ноября 1936 года в Берлине и вошло в историю как Антикоминтерновский пакт.

Подведение итогов

Подписание Антикоминтерновского пакта, пусть это и прозвучит парадоксально, стало важным событием не только в мировой истории, но в жизни тех трёх немцев, что в течение полугода собирались за столом военного атташе германской дипломатической миссии в Токио.

Полковник Ойген Отт и доктор Фридрих Хак в знак особой благодарности Японской империи были награждены орденами Восходящего солнца – вместе с Риббентропом, Канарисом и генералом Осима. Через год с небольшим Отт и сам стал генералом, сменил на посту посла Германии в Японии Герберта фон Дирксена, а ещё через полгода вступил в НСДАП (по сравнению с ним Зорге мог считаться старым членом нацистской партии). Конец его карьере пришёл только с провалом советской резидентуры в 1941 году, что не помешало Отту благополучно переждать военное лихолетье и дожить до глубокой старости – он умер в 1977-м. Его ордена были проданы с аукциона в 2023 году, личный архив, сохранившийся в Германии, до сих пор до конца не разобран.

Доктор Хак, ставший японским орденоносцем (он провёл и лично участвовал примерно в сорока встречах договаривающихся сторон), так и не переквалифицировался в кинопродюсеры, хотя фильм «Дочь самурая» имел хорошую прокатную судьбу. Дороже, чем орден, для Хака оказалось искреннее уважение японской стороны, вскоре спасшее ему жизнь. Менее чем через год после заключения пакта Хак был арестован гестапо по обвинению в гомосексуализме. От концлагеря его уберегло вмешательство военного и военно-морского атташе Японии в Берлине. По их авторитетному ходатайству Хака освободили. Он уехал в Токио, где, однако, тоже не чувствовал себя в безопасности, перебрался оттуда в Париж, а затем в соседнюю с его родным Фрайбургом Швейцарию. Там, спустя ещё несколько лет, весной 1945-го ему было суждено снова оказаться за кулисами мировой политики. Доктор Хак занялся делом, которое удавалось ему лучше всего: он организовал тайные переговоры японских военных с резидентом Управления стратегических служб в Европе Алленом Даллесом.

Рихард Зорге в опубликованной у нас версии своих «Тюремных записок» он вспоминал о тех событиях коротко:

«До меня давно доходили слухи о том, что идут секретные переговоры между послом Осимой и министром иностранных дел Риббентропом в Берлине, поэтому задача наблюдения за отношениями обоих государств не могла не стать одной из важнейших в моей работе. Тем более, что эти переговоры, как сейчас хорошо известно, проводились о заключении не только Антикоминтерновского пакта, но и подлинного союза.

Переговоры проходили через различные этапы, и одновременно менялась международная обстановка, и в течение всего периода моего пребывания в Японии эти проблемы постоянно требовали максимального внимания с моей стороны. Безусловно, значительный интерес для Москвы представляло, насколько сильны антисоветские позиции Германии и Японии на этих переговорах»83.

Москва же, как мы теперь знаем, то верила, то не верила Зорге, но даже такая волатильность доверия уже отходила в прошлое. На следующий год начался «Большой террор», который практически полностью лишил «Рамзая» тех людей, кто лично знал и понимал его в Центре. Но тогда, сразу после заключения пакта, «директор» Разведупра составил следующий рапорт.

«РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОЕ УПРАВЛЕНИЕ

РАБОЧЕ-КРЕСТЬЯНСКОЙ КРАСНОЙ АРМИИ

декабрь 1936 г.

№ 20906сс:

Народному комиссару обороны СССР

Маршалу Советского Союза

Тов. ВОРОШИЛОВУ

Докладываю:

В течение двух с лишним лет в качестве неофициального секретаря германского военного атташе в Токио ведёт работу в чрезвычайно трудных условиях наш работник, член ВКП(б) ЗОНТЕР Ика Рихардович.

Этот товарищ всё время снабжает нас материалами и документами о японо-германских отношениях и состоянии японской армии.

Вместе с ним работает в качестве радиста т. КЛАУСЕН Макс, который беспрерывно, в тяжёлых агентурных и технических условиях поддерживает с нами радиосвязь.

Следует отметить, что оба эти товарища в критический момент событий 26.2.36 г. в Токио поддерживали с нами бесперебойную радиосвязь и держали нас в курсе всего происходящего.

В настоящее время работа этих двух товарищей приобретает особое значение, но на почве длительной работы в тяжёлых условиях, на почве длительного отрыва от Советского Союза у них чувствуется большая моральная усталость. Заменить их в данное время невозможно. Для пользы дела необходимо продлить работу этих товарищей, закрепив их на тех позициях, на которых они находятся.

Прошу Вашей санкции на награждение этих товарищей орденами “Красной Звезды”, что ими, безусловно, заслужено и явится для них стимулом для напряжённой работы в особых условиях»84.

Урицкому было отказано в награждении советских разведчиков, но Зорге не надеялся на орден и не знал о колебаниях доверия к нему в Центре. Он хотел показать, что может стать важным участником событий мирового уровня, готовящихся в Токио, и верил, что Москва верно оценивает уровень его способностей и возможностей.

«Рамзай» вспоминал: «В ответ на мой подробный доклад о секретных переговорах об Антикоминтерновском пакте… мы получили телеграмму с указанием впредь приложить ещё больше усилий в этом направлении. Это свидетельствовало, что высшие политические лидеры проявили глубокий интерес к этой проблеме и моему докладу. Было сказано также, что направлявшиеся мной доклады и обстоятельные письменные разъяснения о внешнеполитической ситуации (что не совсем соответствовало моей основной задаче (курсив мой. – А. К.) всегда с одобрением встречались в высших политических кругах. В результате я получил возможность свободно давать рекомендации и предложения также и по дипломатическим проблемам. Таким образом, у меня не стало препятствий заниматься вопросами, которые, строго говоря, были за рамками моей основной работы в Японии»85.

Вместе со своей японской подругой Исии Ханако Ика Рихардович на три дня уехал в курортный городок Атами недалеко от Токио. Все три дня шёл дождь и, по воспоминаниям Ханако, всё это время Зорге почти не отрывался от печатной машинки. За восемь лет его работы это был его единственный отпуск, который он провёл по собственному усмотрению и вернувшись из которого он получил выговор из Москвы за слишком долгое отсутствие на связи.