Игра в городки - Юрий Николаевич Стоянов

– Вот, Дима… а если папа придет и тоже в туалет захочет, что будем делать?

Из туалета ответили:

– Не придет!

Юля посмотрела на меня как на больного и покрутила пальцем у виска. Господи! Как же я мог забыть, что у Юли внебрачный сын от Владислава Игнатьевича Стржельчика! В театре на эту тему вообще было наложено табу, но что-то у меня не связалось, не срослось в голове. Я без разрешения машинально закурил. Жестами извинился перед Юлей. Она держала в руке пепельницу передо мной, а я сменил тему:

– Димочка! Если тебе там удобно, ты не выходи! Но мне же нужно тебе подарки вручить от мамы и…

Юля с мольбой посмотрела на меня.

– …и от Дедушки Мороза! – выдохнул я. – Но подарки нужно заслужить. Что ты можешь сделать? Спеть, прочитать стишок, станцевать?

– Танцевать не буду. Здесь места мало, – отозвался Дима, – могу сыграть.

– На чем, Димочка?!

– На скрипке.

– А ты там со скрипкой?!

Юля утвердительно кивнула, как будто речь шла о чем-то само собой разумеющемся.

– Ну давай, дружочек, – сказал я.

За дверью послышалась возня, звук клацающих футлярных замочков, свист канифоли по смычку, а потом очень громкое:

– Вивальди. Концерт соль мажор, первая часть. Исполняет Дмитрий Исаев.

Играл Дима неформально, не делал одолжения, а Юля в такт покачивала головой, как будто ее сын сдавал экзамен и был на сцене, а не в сортире…

Дима Исаев, дорогой, ты помнишь этот концерт? Ты, снявшийся в пятидесяти фильмах и сериалах, ты гордишься своим папой, так некстати помянутым мною в тот день? Он был великим артистом, Дима! Об этом знают все. О том, каким он был отцом, знаешь только ты. Это ваше семейное дело. Не мне судить. Кому-кому, а уж не мне – это точно! А ты помнишь этого несчастного Деда Мороза?! Это был я, Дима. Я возвращаю тебе это воспоминание…

Поехали мы дальше. Поздравлять… Водитель Коля ходил со мной, его все наши знали. Он проскальзывал в дверь после меня и перекусывал на кухне, пока я развлекал детей. После четвертого визита Коля сказал:

– Ты завязывай все время спрашивать: «Где папа? Где папа?» Ты же видишь, каждый второй без папы. Как на войне, прости господи!

И я перестал задавать детям этот опасный вопрос и бодро спросил одну девочку: где мама? И она мне спокойно ответила, деловито перебирая подарки, подготовленные бабушкой:

– А мама повесилась.

Оказалось, что это дочка нашей реквизиторши, которая действительно наложила на себя руки полгода назад. А меня вот не предупредили. Забыли, наверное.

Вымотанные, уставшие и трезвые, мы торопились, чтобы успеть к шести часам в наш подшефный детский дом. Я там никогда не был раньше. Коля взял огромный мешок с подарками и сказал:

– Я тебе помогу, а ты сразу начинай – с порога играй. Они там всегда готовятся, волнуются и все такое.

Вошли. Одна из воспитательниц бодро заиграла на аккордеоне «Елочку», и я под музыку начал выдавать все свои новогодние заготовки. А дети совсем маленькие, ну совсем. Ну годика по три-четыре максимум. И я понял, что надо как-то попроще. И вообще, неплохо бы мне представиться, а то я их сразу стихами озадачил. «А они вообще говорить-то уже умеют?» – подумал я и громко, раскатистым баском, спросил:

– Дети, а вы знаете, кто я?

– Знаем! – раздалось в ответ.

– А кто я?

И они громко. Все. Почти хором ответили:

– ПАПА! – И побежали ко мне…

Коля вышел из детдома первым, закурил на ходу, сел в рафик и громко хлопнул дверью. А я проплакался на морозе, протер снегом лицо и вернулся к детям в детский дом доигрывать свою роль. Роль Деда Мороза. Он же – Папа.

От А до Я за три года

В 1991 году, весной, мы с Олейниковым пришли на ленинградское телевидение. Илья решил сразу обратиться в лучшую программу того времени на Пятом канале «Адамово яблоко. Передача для мужчин», сокращенно – «А. Я.». Дело оставалось за малым: решить, в каком качестве нам предложить себя основателю и руководителю программы – Кириллу Викторовичу.

О том, что такое телевидение, я тогда имел представление лишь как зритель. И подобно большинству зрителей считал телевидение искусством весьма поверхностным, а подобно большинству артистов относился к нему только как к средству раскрутки. За три года работы в «Яблоке» мои представления полностью перевернулись.

После трехдневных совместных раздумий мы пришли к идее экранизации анекдотов, и я, ничего не смысливший в телевизионной технологии, пытался подвести под эту идею большую теоретическую базу. Редакторское чутье подсказало Кириллу, что в нашей затее все-таки что-то есть, и он дал добро. В «Адамовом яблоке» возникла новая пятиминутная рубрика – «Анекдоты от Адама до наших дней».

В моей жизни наконец-то появилось дело, в котором многое зависело исключительно от меня и моего партнера. И я никогда не забуду людей, учивших меня телевизионному делу. Они были моими ровесниками, а многие – даже младше меня. Они не корчили из себя мэтров, а я не стеснялся учиться у них. Они мирились с моим характером. Я люблю их: Кирилла, Сашу Жукова, Митю Медведева, Юру Олиневича…

– Толстый, с сегодняшнего дня ты отвечаешь в «Яблоке» за эротику! – эту историческую фразу руководитель программы произнес в 1992 году, когда копировать плейбоевские VHS-ные кассеты стало уже неприлично.

– В каждом выпуске передачи должен быть оригинальный, смешной эротический клип! – заявил Кира.

– И эротический, и смешной? – переспросил я.

– Именно.

– Тогда я сам разденусь. Обхохочешься.

– Я не имею в виду фильм ужасов.

Ночью я сочинил сценарий клипа «Здравствуй и прощай» о выпускнице Смольного института, которая ждет в полночь своего возлюбленного – гусара. Пародия на немое кино начала века про роковой любовный треугольник. Предполагалось подать эту историю под видом архивного материала, чудом сохранившегося и свидетельствовавшего о том, что эротика существовала и до передачи «Адамово яблоко».

Естественно, о приглашении на съемки профессиональных актрис не могло быть и речи. За эротические съемки надо платить. А платить было нечем. Кирилл привел двух девиц из ночного варьете и, отведя меня в сторону, сказал:

– Вот, что Бог послал.

Бог послал ему двух очаровательных восемнадцатилетних девчонок, лишенных всяческих комплексов. Пока Кира общался с девочками, я пошел в буфет за сигаретами. Возвращаюсь через пять минут. Застаю картину: Кирилл развалился в кресле, а будущие героини клипа в чем мать родила показывают какую-то сценку из