Сяо Тай и Божества Северного Ковша - Виталий Хонихоев

стены выстроилась целая процессия носильщиков с лакированными красными сундуками — свадебными дарами. Они двигались медленно и торжественно, стараясь не уронить драгоценную ношу. За ними следовали слуги с подносами, на которых поблескивали золотые чаши, нефритовые украшения и шелковые свитки.

В противоположном углу двора повара суетились вокруг огромных жаровен, откуда поднимались столбы ароматного дыма. Кто-то тащил целого зажаренного кабана, кто-то — горы персиков и личи в плетеных корзинах. Один из помощников поваров опрокинул поднос с пирожными, и теперь три слуги на четвереньках собирали рассыпавшиеся сладости, пока старший повар размахивал половником и что-то гневно выкрикивал.

А прямо под окном, где сидели Сяо Тай и Мо Ван, слуги расстилали огромный красный ковер, расшитый золотыми драконами и фениксами — по нему должны были пройти новобрачные.

— И что же тебя удивляет, Седьмая? — глубоким басом гудит Быкоголовый Мо Ван, когда-то бывший Третьим Братом с Горы Тянь Ша, Яростным Кабаном Чжан Хэем.

— Вот это вот все. — она тычет пальчиком в суету внизу, и слуга с рогами газели выбирает именно этот момент чтобы упасть с приставной лестницы вниз, под крики и ругань окружающих.

— Тебя удивляет то, что слуги падают? — поднимает бровь Мо Ван: — или же то, что если ты установил приставную лестницу под таким углом, да еще и на скользкий мрамор, то она неминуемо упадет? Надо признать, что тебя довольно легко удивить, Седьмая. А я-то думал, что ты достаточно искушена во всем этом. — он поводит толстой пятерней по воздуху, неопределенно шевеля пальцами: — дескать десятое перерождение, видела я и не такое уже… ты же легионы демонов и ракшасов повергла на Каракшатре, ты у нас воплощенный гнев Шивы и прочие сто восемь имен…

— О, Несущая Жезл и Череп! О, Та, Кто Пахтает Океаны! О, Мрачная Жрица! О…

— Хватит! — повышает голос Сяо Тай и невидимые глазу цветоносицы из ее свиты — тут же замолкают.

— Ты это специально, да? — качает она головой, оглядываясь по сторонам: — и как они умудряются меня везде найти? Самое главное — где они прячутся⁈ Из этих девушек вышли бы превосходные убийцы, я тебе говорю. Никогда не знаешь где какая-нибудь из них прячется со своей корзиной, лепестками роз, невинным выражением лица и проклятыми сто восемью именами!

— Как ты там говорила про своего друга Гоа Ци? Про то, что многое неведомо разуму в Трех Мирах. — хмыкает Мо Ван.

— Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам. — цитирует Сяо Тай: — как-то так. Но меня удивляют не эти вездесущие цветоносицы моей свиты и даже не то, что они везде меня сопровождают, черт бы с ними. Меня уже не удивляет то, что Верховный Повелитель Преисподней выглядит как юноша лет шестнадцать, подозрительно похожий на девушку. Смущенный румянец на щеках у Князя Ада, подумать только! Не, не, не, меня это не удивляет. Я уже привыкла. Вот серьезно, привыкла. Видела, плавала, практикую. Сама могу тут шороху навести… у вас тут Ци навалом. Она, конечно, ярко-красного цвета и чуть тяжелее на отклик, но с учетом плотности и объемов создать тут Бомбу Ци или там Уравнение Вечного Деления На Ноль — не так уж и сложно будет. Бам и нет больше Преисподней. Это даже как-то успокаивает…

— Тебя такое успокаивает? Знать, что ты можешь в один момент уничтожить один из Трех Миров? — быкоголовый Мо Ван берет персик с тарелки и закидывает в рот. Не торопясь прожевывает его и бросает взгляд на свою собеседницу: — ты окончательно обрела свою былую силу, Дурга?

— Не называй меня так. — морщится она: — знаю я вашу манеру называться каждый раз иным именем, более подходящим под ситуацию и социальный статус, но для тебя я всегда останусь Седьмой Сестрой. Младшей сестрой. Маленькой Небесной Росинкой Сяо Тай. Так о чем это я? Ах, да… большой БУМ! Знаешь, что искусство — это взрыв?

— А?

— Не обращай внимания, внутренняя шуточка. Так я о чем? О том, что мне немного легче. Я многого не понимаю, многое не знаю. Наверное, что-то забыла, а что-то никогда и не знала. Все эти ваши ритуалы, кто за кем должен кланяться и кому именно, какой наклон головы держать, какие слова говорить и кому… — девушка выглядывает из окна во двор. Наблюдает за тем, как церемониймейстер в высокой шапке с золотыми колокольчиками отчаянно жестикулирует, пытаясь выстроить музыкантов в правильном порядке.

Возле южной галереи слуги устанавливают огромные курильницы из черного нефрита, и дымки благовоний уже начинают подниматься спиральками к небу, смешиваясь с ароматами жареного мяса. Один из демонов-слуг с головой тигра несет целую охапку красных фонарей, но постоянно роняет их, потому что его когти не приспособлены для деликатной работы.

Прямо по центру двора группа девушек-демониц расстилает шелковые полотнища с вышитыми на них символами удачи и плодородия. Ветер трепет края ткани, и им приходится придерживать их руками, что выглядит как какой-то странный танец — они то приседают, то встают на цыпочки, то бегут за улетающим краем полотнища.

— Так вот. — продолжает Сяо Тай: — я себя чувствую, как медвежонок из того анекдота, понимаешь? Все непонятно и местами даже страшно, но…

— А ну расскажи. Про медвежонка. — говорит Мо Ван: — не слышал.

— Ну это когда сидят зверята в песочнице и зайчик такой говорит «А у меня лопатка есть! Деревянная и выкрашенная в красный цвет!». А лягушонок в ответ говорит: «Зато у меня есть деревянный меч! Почти как настоящий!». Тут встревает лисенок и хвастается «Эх, вы, а у меня и совочек и кубики, и даже меч как настоящий!». Медвежонок мялся-мялся и как выпалит — «А я… а у меня… А я вам всем сейчас бошки поотрываю!».

— Какая интересная история. Это должно быть смешно? — уточняет Мо Ван, наливая себе немного подогретого вина.

— Наверное что-то потерялось в переводе. — признается Сяо Тай: — но вообще да. Истерически смешно. Понимаешь, у медвежонка ничего не было, но зато он может им всем…

— Головы оторвать, верно. — кивает Мо Ван: — это смешно потому что головы легко отрываются? Или потому, что глупо хвастаться игрушками если в твоей песочнице с тобой играет медведь?

— Пресвятая Гуанинь! И как ты умудряешься найти второй смысл в истории где нет и первого?