Голландские дети спят всю ночь - Виктория Хогланд

решила, что кушать по ночам – это не для нее, и засыпала около десяти вечера, чтобы разбудить меня в восемь утра. «Второй раз тебе так не повезет, – в один голос твердили мне материнские форумы и добрые подружки, – Коринн подарочная оказалась, здорово тебя избаловала, посмотрим, как ты запоешь про легкое материнство, когда отработаешь пару ночей на часах с Лерой». Интернет-предсказатели оказались правы: Лерочка не стала брать пример с сестры и стала спать всю ночь еще раньше, с восьми недель. Если не считать периодов зубов или болезней, девочки стали медалистками в этом виде малышового спорта. Теперь форумы пугают меня тем, что такие подарочные груднички превращаются в тыкву к подростковому возрасту, и тогда уж точно наступает апокалипсис. С неба повалятся живые жабы, из подолов – нагулянные младенцы, а из бровей и языка – сережки. Потому что зависть богов, карма и вообще. Нельзя же, в самом деле, вечно наслаждаться материнством? Не для того оно придумано! Не рвите шаблон, женщина!

Я уже говорила о том, что голландцы не слишком приветствуют совместный сон. Отдавая себе отчет в том, что он является иногда наилучшим решением против «сломанных ночей» (gebroken nachten, отличное, я считаю, выражение, прямо в точку), они осторожно намекают, что это скорее традиционная штука, присущая отдельным культурам, где новорожденный фигурально и реально привязан к матери до года-двух. Сама же я двояко отношусь к этой острой теме, считая, что очень уж много зависит от характеров мамы и ребенка и вообще от ситуации. Наверное, бывают ситуации, когда иначе ну просто никак.

«Делай так, как она хочет, – наставляла меня моя незабвенная Эвелин, – ты не сможешь испортить такого маленького ребенка. Пока. А вот после шести-десяти недель уже пора установить ей ритм, который удобен тебе».

Понятно? И никаких там «чего хочет ваш малыш», «природе виднее» и прочее. По мнению голландцев, вы родили себе не что иное, как щекастый кусочек пазла, и ваша задача теперь – установить его на правильное место в семье, дополнив всю картину. А не смешивать в истеричном припадке остальные детали, трясущимися руками выкладывая слово «вечность» из всем известных четырех букв.

Я до сих пор немного стесняюсь своего везения, но против фактов не попрешь – девочки действительно стали отлично спать всю ночь после того, как они переселились не только в отдельные кроватки, но и в отдельные комнаты. На этом в свое время настоял муж. И как бы мне ни было тревожно отселять малышей, я смирилась, на что у меня была своя причина – с детства меня саму мучает бессонница, и от малейшего шороха в детской кроватке я мгновенно подскакивала и на автомате кидалась к ребенку. Шансов снова заснуть практически не было, и даже если крошка мирно сопела в своей кроватке, мне оставалось лишь ворочаться рядом до утра (я и эти строки печатаю посреди ночи, потому что четырехлетней Коринн приснился испугавший ее шоколадный монстр. Теперь не засну часов до семи и отключусь под утро минут на сорок).

С таким ритмом сна я через пару недель стала похожа на зомби Шона, поэтому однажды Адри без предупреждения просто перетащил кровать Коринн (а через три года и Леры) в приготовленную ей комнату, поставив меня перед фактом, что я теперь являюсь символом эгоистичного материнства. Я покорно приняла свою судьбу и отправилась замазывать синяки под глазами. Нашу извечную тему с укладыванием/укачиванием спать голландцы не то что не понимают, они о ней не знают. Моя любимая золовка Йозе как-то с удивлением рассказала, что у ее знакомой была знакомая, которая, не поверишь, каждый вечер сидела около своего ребенка, пока тот не засыпал. Часами. «Я тебе клянусь, Викки, она прямо так и сидела возле этой его кроватки», – рассказывала мне Йозе, изумленно качая головой. Уверена, эта неправдоподобная шокирующая история наподобие вавилонского эпоса о Гильгамеше передается из голландского поколения в поколение.

Если подходит время сна, нидерландская мама должна соблюсти весь ритуал: ванна, смена памперса, вечернее молочко, пижамка, песенка/сказка и любимая игрушка. Но потом она ласково обнимает ребенка и выходит из комнаты. Признаюсь, где-то с трех-четырех месяцев я делала именно так, потому что мне казалось, что мое присутствие, наоборот, излишне возбуждает малышку. Сейчас Коринн четыре, и даже если ей не хочется спать, она, после наших традиционных обнимашек, книжки, стиховорения, азбуки, щекотаний, подсчета по пальцам рук всех ее друзей, утверждения меню и программы на следующий день рождения и песенки про зайца (Да. Я не знаю, как она отжала у меня все это. Коринн – маэстро переговоров, вылитый отец), отворачивается к стене и засыпает. Либо, уже после моего ухода, тихонько играет в своей комнате, а потом сама залезает в кроватку.

Так мы и живем. В воспитании Коринн активно принимают участия бабушка (oma) и дедушка (opa). «Ома» (то есть бабушка) Света была уже несколько раз и успела подробно объяснить малышке, что долг любого взрослого – денно и нощно находиться рядом с дитем, чтобы петь ему песни, часами носить на руках, укачивать, кормить и ни на секунду не оставлять. Если же нерадивая мать отойдет, например, в туалет, напутствовала Коринн мудрая ома, то необходимо немедленно устроить невиданного масштаба скандал или, как бы сказали в «Республике Шкид», «вселенский хай».

Папа же приехал позже, так как на его мини-ферме случилась серия небольших катаклизмов: сначала была беременна овчарка Аврора, потом коза Бешка. Потом Аврора родила Рейну, я родила Коринн, папа купил нового барана, а коза Бешка пока никого не родила. Потом чуть не депортировали папиного помощника Шакира и простудился сосед Михайла Иваныч. Короче, напряженные сводки из Новгородской области напоминали военные донесения с передовой. Но вот синей птицей летит телеграмма: папа едет, и мы его очень ждем!

Тем временем мама строго следила за имиджем Коринн в социальных сетях: «Викуся, это удачная фотография. Выложи ее в фейсбук. Я лайкну».

Отвлекусь и похвастаюсь, что моя мама – это феномен. Дочка заместителя министра со всеми атрибутами, вроде черной «Волги» у подъезда и польских туфель из закрытых распределителей. В пятом классе укорачивала мне джинсовые юбки ровно вдвое. В седьмом возвращала с порога, если я забыла «пшикнуть» – то есть использовать парфюм («легкий аромат свежей цветочной воды, ничего навязчивого»). Когда в 25 лет я получила должность пиар-менеджера крупной компании и должна была защищать стратегию перед советом директоров, я, конечно, в страхе и ужасе позвонила маме. Мама знакома со мной давно, фактически с детства, поэтому она молча долго слушала