Творчество - Павел Владимирович Виноградов

карьера: блестящий выпускник Военно-морской академии вынужден был покинуть военную службу из-за туберкулеза. Ради заработка занимался всем, от недвижимости до политики. Мол, поджимали сроки выплаты процентов по ипотеке, а тут наткнулся на объявление, что журнал покупает рассказы по 50 долларов за штуку…

Но на самом деле писать рассказы он начал гораздо раньше. Просто ему было, что сказать людям. Когда материальная сторона его жизни стала устойчивой, проза Хайнлайна приобретает глубокую философичность. Но она есть и в любом его произведении, даже в ранних, даже с самым динамичным сюжетом.

— Не хочется говорить банальностей, но тут они как нельзя кстати, поскольку Хайнлайн — это не просто творчество. Это философия и мировоззрение. И за успехи, новаторство и прозрение в текстах ему будут признательны, наверное, всегда… Но почему «наверное», ведь доля уверенности в вышесказанных словах достаточно высока? Ну, просто никому из нас не дано заранее узнать, какой век и какая часть славы нам отпущена, — говорит Григорий Неделько.

Но вот с мировоззрением Хайнлайна есть проблемы — имеют место парадоксы. Социалист, но антикоммунист. Либертарианец, но консерватор. Его «Звездный десант» либералы до сих пор поносят как образец милитаризма и чуть ли не фашизма. А написанный одновременно «Чужак в чужой стране» стал одной из культовых книг хиппи и прочих бунтарей против традиционного уклада. Многие считают «Свободное владение Фарнхэма» махровым расизмом, а другие наоборот — антирасистским произведением, написанным «от противного». Феминистки обливают Хайнлайна презрением за оду патриархату, но в супербрутальном «Звездном десанте» женщины командуют на войне мужчинами… И так далее.

Кажущаяся противоречивость Хайналйна от того, что он ясно осознавал всю сложность мира и всегда пытался отобразить его таким, каков он есть, без подыгрывания той или иной идеологии. Да, конечно, он — правый консерватор. В конце концов, родился и воспитывался в традиционалистском «библейском поясе» США. И его политическая эволюция шла слева направо, от Генри Уоллеса к Барри Голдуотеру, от демократов к республиканцам. Однако интеллектуальная честность и чисто американский культ свободы частенько заставляла его вырываться из этой парадигмы. Но сейчас он был бы не ко двору в системе нынешних западных ценностей — никакой толерантности, никакого пацифизма.

Кстати, о пацифизме.

«Пацифизм — это сомнительного свойства доктрина, пользуясь которой человек пользуется благами, предоставляемыми ему обществом, не желая за них платить — да еще претендует за свою нечестность на терновый венок мученика… Жизнь принадлежит тем, кто не боится ее потерять», — говорит один из героев Хайнлайна.

Это, несомненно, было и мнением автора, бывшего военного моряка.

Живи Хайнлайн в наши дни, наверное, мы бы считали его противником. Ведь он был безусловным патриотом своей страны, которая сейчас пребывает в конфликте с нашей. Но сейчас, когда его имя давно уже сияет в истории литературы, мы можем поучиться у него патриотизму. Причем патриотизму не только своей страны, но и планеты. Поскольку на самом деле он всегда стоял на стороне человечества.

Он прожил долгую жизнь и умер на вершине писательского успеха, в славе и почете.

— Хайнлайн еще при жизни доказал, что достоин своих наград и удач, а после смерти, которая для любого хорошего человека безвременна, народная любовь к нему только выросла, — уверен Григорий Неделько.

Звезда по имени Урсула

24 января 2018 года в Портленде, США, на 90-м году жизни скончалась Урсула Кребер Ле Гуин, всемирно известный писатель, автор знаменитых фантастических произведений.

Меня Урсула Ле Гуин сопровождает с детства, с тех пор, как я лет в двенадцать прочитал короткий рассказ «Апрель в Париже». Современный историк, специалист по Франсуа Вийону, волею некоего средневекового алхимика «проваливается» во времена жизни предмета своих исследований. С Вийоном он не встречается, но у него завязывается дружба с алхимиком, и профессор XX века с удовольствием остается в веке XV. Я понятия не имел тогда ни кто такой Вийон, ни что рассказ переведен выдающейся переводчицей Норой Галь, да и имя автора — Урсула Ле Гуин — ничего мне не говорило. Но рассказ врезался в память и остался со мной навсегда. Он какой-то… звенящий, радостный, исполненный безумной, но истинной надежды.

Потом мне открылся «Волшебник Земноморья» — чуть грустный, почти гомеровский эпос о мудрых магах, величавых драконах и безднах, разверстых в человеческих душах. Еще позже — Хайнский цикл, среди которого бриллиантом сверкает «Левая рука Тьмы», один из лучших, на мой взгляд, романов XX века, и не только жанра космической фантастики.

…Казалось бы, она с рождения обязана была стать гуманитарным светилом — дочь ученого-антрополога и писательницы из калифорнийского Беркли, одного из американских интеллектуальных центров. Но многие рождаются в подобной среде, однако писатели уровня Ле Гуин — великая редкость.

Аристократическая фамилия у нее от мужа — американского историка и литературоведа французского происхождения Чарльза Ле Гуина. Их свадьба была в Париже. Кстати, с мужа Урсулы списан и главный герой рассказа «Апрель в Париже» — Чарльз исследовал творчество забытого французского поэта XV века Жеана Ле Мэре де Бельж. Да и сама Урсула в Гарварде специализировалась на средневековой романской литературе. Наверное, отсюда некоторая торжественная размеренность ее стиля.

Ее ранние вещи не были фантастикой, а относились к так называемому «руританскому жанру» — приключения в вымышленном европейском королевстве. Но с начала 60-х годов Ле Гуин начинает приобретать известность как автор фэнтези и космоопер, заняв свое законное место в плеяде великих англоязычных мастеров того времени.

С тех пор ее произведения были переведены на множество языков, она получила практически все самые престижные премии для фантастов. Но «легкость» жанра не мешала ей оставаться автором высокоинтеллектуальной прозы. Погружая героев в антураж искусно сконструированных вымышленных миров, Ле Гуин поднимает в своих книгах глубочайшие вопросы мира реального. Фантдопущения, например, двуполость обитателей планеты Зима позволяют писательнице пускаться в изощренные и рискованные психологические и философские эксперименты.

Однако о чем бы она ни писала, в центре ее произведений — всегда человек, взаимодействующий со Вселенной. Противостояние и соработничество макро- и микрокосма, мужского и женского начала, позитива и негатива отразились в рефрене ее самого знаменитого романа «Левая рука Тьмы»:

Свет — рука левая тьмы,

Тьма — рука правая света.

Двое — в одном, жизнь и смерть,

И лежат они вместе.

Сплелись нераздельно,

Как руки любимых,

Как путь и конец.

Писательница не поставила точку ни в одном из своих циклов — вселенные Хайна и Земноморья могли бы развиваться в новых произведениях. Но их уже, увы, не будет. Вместе со своим автором эти сложные и великолепные миры заняли вечное место