Творчество - Павел Владимирович Виноградов

в истории мировой литературы. И несколько десятилетий спустя для новых поколений читателей Урсула Ле Гуин станет лишь ярким именем в величественной чреде классиков. Но мы будем гордиться, что застали то время, когда она жила и творила.

Говорят писатели-фантасты

Сергей Чекмаев, писатель, сценарист, литредактор (Москва):

— Братья Стругацкие устами своего героя Леонида Горбовского одной фразой описали главный постулат гуманистической фантастики: «Из всех возможных решений выбирай самое доброе. Не самое обещающее, не самое рациональное, не самое прогрессивное и, уж конечно, не самое эффективное — самое доброе!» Не знаю, читала ли Урсула Кербер АБС, но, думаю, и она, и ее герои подписались бы под этими словами.

Ведь в романах Ле Гуин почти нет эпических сражений, а экспансия ведется самыми мирными и гуманными методами. Могущественный, но молчаливый Гед в «Волшебнике Земноморья», этнолог Роканнон в «Планете Роканнона», посланец Лиги Миров Дженли Аи в «Левой руке Тьмы» побеждают не столько оружием или магией, сколько невероятной силой духа, гуманизмом и личным примером необыкновенного мужества. Каждый из них прошел тяжелый путь, потеряв во время странствий немало близких друзей, каждый пожертвовал очень многим ради эфемерных и призрачных, но великих идеалов.

Во времена крепкой, грубой «мужской» фантастики 60–70-х годов XX века, когда даже Элис Мэри Нортон пришлось брать гендерный псевдоним, это был свой особый путь, по которому Урсула Ле Гуин шла до конца.

Говорят, астрономическое сообщество уже не первый год собирается назвать в ее честь малую планету в Поясе. Думаю, этого мало. Надеюсь, со временем самый богатый и процветающий остров Земноморья будет назван Урсулой. Она заслужила.

Андрей Скоробогатов, писатель (Екатеринбург):

— Ле Гуин была большим мастером конструирования мира — и в географическом, и в социальном плане. Помню, как прочтение «Волшебника Земноморья» подстегнуло меня к занятию фантастической географией. Мне было лет 12 или 13, я сел, пролистал еще несколько раз от начала до конца всю трилогию, отыскивая описания географии, и попытался на большом листке формата А3 воссоздать все Земноморье.

Тогда еще не было доступа в Интернет, и когда я через лет семь нашел карту от автора, оказалось, что получилось достаточно близко к оригиналу. Позже рисовал другие карты и миры — и к своим произведениям, и просто так. Но, видимо, во многом именно благодаря Урсуле Ле Гуин многие мои последующие взрослые вещи вышли «географоцентричными», то есть первичны в них мир и общество.

Григорий Неделько, писатель (Москва):

— Ушла из жизни величайшая писательница Урсула Ле Гуин. Знаю, сам терпеть не могу громкие названия и имена, так как зачастую они яйца выеденного не стоят, но Ле Гуин заслужила имя мастера фантастики, причем сделала это честно.

Вообще, сейчас на гениев малый урожай и еще меньший спрос, что не может не огорчать. Когда-то, допустим в 60-е — 70-е годы, зарождались целые «волны», и «волны» те несли на своих гребнях целый сонм гениев. В фантастике это были Дик, Эллисон, Хайнлайн, Ле Гуин… Продолжать можно долго — дополните сами.

Что же мы имеем сегодня? От силы десяток-два сильных авторов и сотни-тысячи пытающихся, многие из которых до сих пор не выползли со дна литературного моря. Такое отнюдь не радует, и тем горше потеря знаменитых и премированных разряда и уровня Ле Гуин. Светлая ей, как говорится, память и, разумеется, долгой и счастливой жизни ее бессмертным творениям.

Татьяна Алексеева-Минасян, писатель, журналист (Санкт-Петербург):

— Жанр фэнтези принято считать чем-то легкомысленным, несерьезным, и Урсула Ле Гуин — одна из тех писателей, благодаря которым эту точку зрения можно опровергнуть. Ее книги по глубине и психологичности превосходят многие реалистические произведения, они ставят перед читателем множество сложных вопросов, над которыми он может долго размышлять уже после того, как дочитает последнюю страницу.

У книг Ле Гуин были миллионы поклонников по всему земному шару. Ее удивительные истории об удивительных мирах вдохновили на творчество огромное число других писателей, среди которых немало почти таких же известных, как она. В этом смысле автор «Волшебника Земноморья» и «Левой руки Тьмы» продолжает жить — частичка ее души осталась в каждом ее произведении и в каждой книге ее последователей.

Свет горящей рукописи

18 марта 1930 года Михаил Афанасьевич Булгаков сжег первый вариант романа «Мастер и Маргарита» («МиМ»).

Воланд лукавил — рукописи-таки горят. Слишком много очевидных примеров не дают нам отрицать этот факт. Другое дело, что горят они очень по-разному. Про одни мы лишь знаем, что они сгорели, но никогда не поймём, как бы изменилась литература и не только, будь издан, например, второй том «Мертвых душ». Или если бы не сгорел в печи НКВД роман Исаака Бабеля о ЧК. Но в отношении «Мастера и Маргариты» мы это знаем, хоть его рукопись тоже пожрал огонь.

…Он «вынул из ящика стола тяжелые списки романа и черновые тетради и начал их жечь».

Так оно, наверное, и было — как описано в самом сожженном романе. Весьма изящный пример постмодернистской игры еще до того, как постмодернизм был придуман. И совершенно неважно, почему писатель уничтожил свое детище: потому ли, что считал его слабым и недостойным звания главного шедевра своей жизни, или потому что был уверен, что он никогда не увидит свет, или по какой-то иной причине.

Я подозреваю, что это было нечто вроде перформанса, оммажа Гоголю, к которому он взывал:

«Учитель, укрой меня своей чугунной шинелью!»

Я сам готов то же самое прокричать тени Михаила Афанасьевича. Но, наверное, никогда не решусь уничтожить свою рукопись ради того, чтобы приблизиться к своему великому учителю. И именно поэтому никогда не сравняюсь с ним. Впрочем, сегодня рукопись романа и не сгорит в романтическом пламени, достаточно лишь два — три раза клацнуть мышью. Может быть, поэтому мы и не в силах произвести ничего уровня «Мастера и Маргариты»…

Но потом роман фениксом восстал из пепла и занял свое исключительное место в истории — не только литературы. С ней более или менее понятно: «МиМ» перебросил мост между романтизмом, готикой и современным магическим реализмом. Он опирался на фантасмагории Гофмана и Гессе, а линию эту продолжили Борхес и Маркес. Попутно «МиМ» оформил поджанр городского фэнтези. Таким образом Булгаков рядом с Джоном Толкином стоит у истоков литературного течения, без которого не появились бы ни «Гарри Поттер», ни «Игра престолов». Ну и влияние «МиМ» на отечественную фантастику грандиозно — начиная от братьев Стругацких и до нашего времени.

Но если копать глубже, то в тексте романа открывается бездна культурных смыслов,