ЗНАК ВОПРОСА 2002 № 04 - Александр Сергеевич Алексеев

Вспомним историю еще одного пирата. В этом случае даже невозможно определить, благосклонной или суровой оказалась для него судьба (по справедливому мнению философа Мишеля Монтеня, такой вывод можно сделать, только зная последние дни и часы человека).

…Эдвард Ингленд служил вторым штурманом на торговом корабле. В районе Ямайки его корабль захватили пираты. Ингленду, возможно, поневоле пришлось примкнуть к морским разбойникам. Как опытного навигатора, его выбрали капитаном небольшого парусника. Захватив более крупное судно, они направились за добычей к берегам Западной Африки. Здесь обзавелись целой флотилией: один крупный хорошо вооруженный корабль и два быстроходных парусника.

Дела у них шли отлично — по обе стороны Атлантики. До тех пор, пока не встретились с давно соскучившейся по ним португальской военной флотилией. Бой закончился поражением пиратов. Ингленду на своем судне удалось скрыться. После ремонта он отправился в район Мадагаскара. Несколько удачных ограблений завершились трехчасовым боем с английским фрегатом «Кассандра», команда которого во главе с капитаном на шлюпке бежала на берег.

Затем произошел достаточно странный обмен между Инглендом и капитаном «Кассандры». Последний получил взамен фрегата сильно пострадавший второй пиратский корабль. Ему также оставили 129 тюков ткани.

Ингленд всегда доброжелательно относился к ограбленным или захваченным в плен людям, запрещал пытки. Это не нравилось многим пиратам. А его щедрость по отношению к капитану «Кассандры» вызвала взрыв недовольства. На общей сходке капитан был смещен. Его с тремя верными матросами высадили на острове Маврикий. Что случилось с ним в дальнейшем — неизвестно.

«ГРОЗА» МОРЕЙ

Робер Сюркуф

Одним из последних великих пиратов был Робер Сюркуф. Впрочем, прославился он больше в связи с политическими событиями, сотрясавшими Францию после Великой революции.

Для любителей ссылаться на роковую власть наследственности его пример очень убедителен: прадед, шотландский корсар Робер Сюркуф, в начале XVIII века разбойничал и воевал у берегов Перу. По линии матери родственником Робера был корсар Ла Барбине. Возможно, вдохновленный такими примерами, Робер завербовался юнгой на корабль «Аврора», отправлявшийся в Индийский океан.

Торговые операции, которые осуществлялись на этом корабле, в наши дни выглядят еще гнуснее, чем пиратство: перевозка «живого товара» — рабов, обеспечивавших благосостояние алчных буржуа до наступления технической цивилизации.

На африканском берегу «Аврора» загрузила шестьсот невольников для доставки на плантации острова Бурбон. В Малабарском проливе корабль попал в жестокий шторм. Его выбросило на скалы. Команда и пассажиры спаслись. Они переждали бурю в ближайшем селении. Вернувшись через три дня на корабль, отдраили люки трюмов, где взаперти оставались черные рабы. Оттуда пахнуло зловонием смерти. Груды мертвых тел устлали трюмы. Невольники задохнулись.

Пришлось всей командой вытаскивать трупы и сбрасывать в море. Во всех передрягах этого рейса юнга Робер показал себя с лучшей стороны. Капитан взял его на другой свой корабль и вскоре назначил помощником. Юный моряк через год перешел к более удачливому капитану и до семнадцати лет специализировался на работорговле. Вернувшись на родину, он завел собственное дело. На средства друзей и родственников приобрел бриг «Креол» и в 1792 году вновь отправился в Индийский океан. К его глубокому разочарованию, торговля рабами переживала серьезный кризис. Она противоречила лозунгам революционной Франции о свободе, равенстве и братстве, а потому была запрещена постановлением Конвента. Вдобавок началась война с Англией, приватиры которой активно грабили и уничтожали французские суда. Сюркуф поставил своего «Креола» на якорь в бухте острова Бурбон, выжидая лучшие времена.

Он завербовался офицером на французский военный корабль, который отправился сражаться с англичанами. Через некоторое время обстановка на море изменилась в пользу французов, и Сюркуф снова вышел на «Креоле» с «живым товаром». Но работорговля была уже строго запрещена. Последовал приказ арестовать «Креола» и его груз. Хотя Сюркуф заранее избавился от невольников, на пристани его ожидал комиссар полиции. Взойдя на корабль, полицейские обнаружили в трюме следы пребывания рабов. Осталось оформить документ об аресте капитана.

Сюркуф для выполнения всех необходимых формальностей пригласил комиссара и его секретаря к себе в каюту и даже предложил отобедать. Время текло незаметно. Через некоторое время комиссар с удивлением обнаружил, что корабль раскачивается так, словно находится в открытом море. Он выскочил на палубу и увидел берег вдали на горизонте. Пока он сидел в каюте, «Креол» осторожно снялся с якоря и покинул порт.

Теперь условия ставил Сюркуф. После первых часов бурного возмущения комиссар вынужден был утихомириться. Еще через несколько часов, когда ночью начался шторм, ему было уже не до угроз. А через пару дней он порвал свой акт, обвиняющий капитана «Креола» в работорговле, и написал новый, удостоверяющий кристальную честность и профессиональные знания Сюркуфа, которые он продемонстрировал в то время, когда его корабль, потерявший управление, носило по волнам.

Вернувшись в порт, Сюркуф решил покончить с торговлей рабами и заняться «благородным» корсарством. Однако губернатор, зная о проделках этого наглеца, каперское свидетельство не выдал. Тем не менее Сюркуф приобрел быстроходную шхуну «Скромница» с четырьмя пушками. Выйдя в открытое море, он предложил команде стать корсарами. Они поддержали молодого капитана.

Им удалось захватить небольшой английский торговый корабль. Его направили на остров Реюньон (так переименовали прежний Бурбон после свержения королевской власти) под надзором небольшой «призовой команды». Следующий захваченный корабль был голландский. На нем, кроме пряностей, сахара и риса, имелись слитки золота. Команда «Скромницы» была в восторге, восхваляя своего капитана. Но он неожиданно заявил, что и этот трофей намерен отправить французским властям по всем правилам каперства.

На борту едва не вспыхнул бунт. Как можно отдать золото? Разве оно не их добыча? Ради чего тогда рисковать жизнью?

Сюркуф сумел убедить команду, что его предложение — единственно разумное. Ведь в противном случае им придется иметь дело не только с английскими, но и с французскими военными кораблями. К тому же возникнут непреодолимые трудности с реализацией захваченных товаров, ремонтом судна, да и просто отдыхом в порту.

Так еще одно судно с грузом, захваченное Сюркуфом, взяло курс на Реюньон. И это, как оказалось, было еще лишь началом. В январе 1796 года недалеко от Калькутты они увидели три торговых судна под английским флагом. Сюркуф приказал поднять английский флаг и, присоединившись к каравану, поочередно захватил все три корабля. На самый крупный и крепкий из них он перешел со своей командой и перенес пушки. Впрочем, оставил и матросов-индийцев. Новые-трофеи также направил на Реюньон.

На рейде Калькутты