Кино после Сталина - Павел Константинович Финн

в США. Раньше, говорил он, были только американские вестерны. Потом итальянский режиссер Серджо Леоне своими фильмами «За пригоршню долларов» и «Хороший, плохой, злой» открыл эпоху «спагетти-вестернов». Так теперь, видите ли, появился советский «Всадник без головы», который можно назвать – «водка-вестерн».

Олег Видов в роли Мориса Джеральда в фильме «Всадник без головы»

1973

[ГЦМК]

Я не считаю это название обидным.

Наш «Всадник» был не единственным в списке советских вестернов. Конечно, это и то же «Белое солнце пустыни», и снова наш с Вайнштоком «Вооружен и очень опасен», и таджикский «Встреча у старой мечети», и молдавский «Конь, ружье и вольный ветер», и узбекский «Седьмая пуля» и так далее…

Алла Сурикова внесла жанровое разнообразие в этот список, сняв комедийный вестерн «Человек с Бульвара капуцинов».

Позже возник новый термин – «истерн», как бы освобождавший этот жанр от западного влияния. Список еще увеличивался. Однако в основе этих фильмов все равно были изначальные схемы классических вестернов.

Владимир Вайншток на съемках фильма «Вооружен и очень опасен»

1977

[ГЦМК]

«Всадник без головы» собрал по одним сведениям 68 миллионов зрителей, по другим более 70 миллионов. Значит, он мог соперничать с продукцией ЭТО.

Да только не во всем. Не с материальным вознаграждением.

Итак! Договор на сценарий со мной и соавтором Вайнштоком был заключен на 4000 рублей, то есть на две тысячи меньше обычного, потому что так было установлено для сценариев киноэкранизаций. Картина получила в Госкино вторую категорию, то есть 100 % от договорной суммы. Первая категория получала 150 %.

Правда, потом, учитывая популярность картины, студия, хоть не повысила категорию, но все-таки изменила сумму первоначального договора с 4000 до 6000. Соответственно выросли и потиражные.

Таким образом за все «на руки» сценаристы получили – если считать без налоговых вычетов – 12 000 рублей. А с вычетами – 10 000. По тем временам деньги вроде бы неплохие. Вдвоем с Вайнштоком мы могли бы купить на двоих одну Волгу ГАЗ-24 и еще тысяча осталась бы на жизнь. По пятьсот рублей на каждого.

В ЭТО мы бы получили в два или даже в три раза больше. Потому что доход для государства был огромный. И эта материальная оценка была бы справедливой. Потому что вложенный труд и успех фильма был бы оценен по достоинству.

В какой-то момент существования студии, когда дела ее шли успешно и ее экономическая система оправдывала себя, возникала даже идея распространить ее на весь советский кинематограф. Но это не произошло. К счастью.

Парадокс? По-моему, нет. Скорее всего, возник бы хаос, в результате которого в первую очередь пострадало так называемое авторское кино, кино молодых и кино неповторимых мастеров.

Судите сами… И сравнивайте со списком ЭТО…

«Цвет граната». Режиссер Сергей Параджанов. 1,1 миллион зрителей.

«Мой друг Иван Лапшин». Режиссер Алексей Герман. 1,3 миллиона зрителей.

«Долгая счастливая жизнь». Режиссер Геннадий Шпаликов. 1,5 миллиона зрителей.

«Долгие проводы». Режиссер Кира Муратова. 1,7 миллиона зрителей.

«Зеркало». Режиссер Андрей Тарковский. 2,2 миллиона зрителей.

«Голос». Режиссер Илья Авербах. 2,3 миллиона зрителей.

«Жил певчий дрозд». Режиссер Отар Иоселиани. 2,6 миллиона зрителей.

«Летняя поездка к морю». Режиссер Семен Аранович. 3,9 миллиона зрителей.

Никак этот не полный список не умаляет художественные достоинства фильмов из предыдущего. Противопоставления в этом тоже никакого нет.

Не нужно доказывать, что далеко не всегда количество зрителей является абсолютным критерием. Иногда 1,3 миллиона становится справедливым приговором. А иногда такой результат не менее ценен для искусства, чем 68 миллионов.

Письмо заместителя председателя Госкино СССР Б.В. Павленка директору киностудии «Ленфильм» В.В. Блинову с отказом дать фильму «Старая, старая сказка» первую группу по оплате

Подпись – автограф Б.В. Павленка

20 ноября 1972

[ГЦМК]

Как не бывает кино без зрителей, так и не «стоит» кино без произведений, которые и не рассчитывают на популярность. Их цель – самовыражение художника, совершенство и новизна формы, прикосновение к каким-то важным тайнам искусства и человеческого существования.

Такое кино надо беречь. От него во многом зависит сохранность нашего кино в истории культуры.

И вот ведь что на первый взгляд может показаться еще одним моим парадоксом. Авторское кино, каким бы авангардным оно не было, всегда хочет быть по-своему интересным и не обходится без приемов, обычных для зрительского. А оно часто пользуется формальными достижениями и открытиями авторского.

Порой зрительское кино в общем отчете для самого высшего начальства о состоянии советского кинематографа как бы прикрывало собой авторское.

Опытный чиновник, председатель Госкино СССР Филипп Тимофеевич Ермаш понимал это, что и отразилось в его не лишенном остроумия высказывании. «Тарковский мог снимать и переснимать свое кино благодаря успеху комедий Гайдая».

Я никогда не мог похвастаться близостью к начальству, в отличие от некоторых моих коллег, которых можно было увидеть входящими и выходящими из приемной очередного министра.

Однако какие-то периодические пересечения с начальниками были. От каждого что-то осталось в памяти. Например, от Алексея Владимировича Романова, председателя Госкино, принимавшего нашу с Леонидом Квинихидзе картину «Миссия в Кабуле», замечательный афоризм: «Совет министра – это вежливый приказ».

От Владимира Евтихиановича Баскакова, первого заместителя председателя Госкино СССР при Романове, осталось больше.

«Контуженный на войне, высокий, нервный, сутулый, в кино он пришел из ЦК. <…> Казалось бы, функционер, цепной пес партийной идеологии, но на мне он отводил свою душу, беспартийную и даже интеллигентскую… Руководить искусством приходили бывшие фронтовики, из рабочих, служащих, инженеров, но ученики Эйхенбаума среди них мне больше не попадались» (Андрей Кончаловский)[83].

Для справки:

Борис Михайлович Эйхенбаум – российский и советский ученый-литературовед и текстолог, доктор филологических наук, профессор Ленинградского университета, один из ключевых деятелей «формальной школы». В августе 1936 года Президиум АН СССР присудил Эйхенбауму степень доктора филологических наук без защиты диссертации за выдающиеся работы в области русской литературы и текстологии.

«Эйхенбаумская закваска», полученная Баскаковым в Ленинградском университете, откуда он в 1942 году ушел на фронт и дошел до Берлина, сохранялась и на высоком посту. Только не каждому он давал это почувствовать. Начитан был крайне. Памятью на литературные тексты обладал феноменальной. Я убедился в этом, так сказать, лично. В течение августа месяца 1968 года, в стране Югославия.

В начале августа мы с Вайнштоком отправились в Югославию для заключения соглашения со студией «Авала-фильм» о совместном производстве фильма «Всадник без головы». Под Белградом еще раньше был