Тридевятое. Книга вторая - Ирина Кизимова

— Раз не хочешь говорить о реальной опасности, то иди вон, ты мне не интересен.

— Что ж! Тогда я буду насильно впихивать воспоминания в твою голову, готовься, Глебушка. — усмехнулся двойник, но тот на его слова заткнул пальцами уши, всем своим видом показывая, что не собирается его слушать.

— Я буду бесконечно орать, пока осознание не достигнет твоих ушей! — голос гулко раздался в ушах Глеба, и он поспешил подняться, чтобы отойти от копии на приличное расстояние, поскольку эхо не обладало столь же разрушительной силой, что и крик у самого уха.

Обрывки фраз всё же доносились до его ушей: «Навь», «Смерть», «Игла»… Этого было слишком мало, чтобы собрать воедино то, что хотел сказать двойник. Время текло, звуки становились всё реже и глуше, пока полностью не прекратились. Глеб позволил себе обернуться, глядя на запыхавшегося противника, который прожигал его холодным взглядом. Он вынул пальцы из ушей, надеясь, что тот успокоился.

— Надо отдать девчонкам должное, твоё упорство они видимо увеличили стократно. — он всё ещё рвано дышал, а голос стал заметно тише. — Твой противник очень силён, и не остановится ни перед чем, чтобы снова посадить нас на цепь, но на этот раз он сделает всё наверняка.

— Кого мне стоит опасаться?

— Но я уже говорил тебе, что ничего не скажу. Мне будет на руку, если ты сам придёшь умолять меня поделиться силой, потому что с твоим нынешним уровнем магии, ты ни за что не справишься с ними. Они не погнушаются любыми способами, дабы схватить тебя.

— Раз не собирался ничего говорить, то не стоило и начинать.

— Ну, как я уже сказал, мне будет на руку, если ты сам меня попросишь. Сам откроешь эту клетку и выпустишь меня на свободу. А до тех пор, давай будем хорошими соседями, что скажешь?

— Это значит, что ты прекратишь появляться в моих снах?

— Увы, я и сам бы хотел меньше созерцать то, во что ты превратился, но не забывай, что мы одно целое, поэтому никуда друг от друга не денемся.

— И что ты предлагаешь?

— Будем просто молчать, иногда разговаривать.

— Я предпочту молчать.

— Не стану тебя в этом винить, ведь, я тоже не слишком общителен.

— По тебе не скажешь.

— Ты меня бесишь, одно твоё существование противно. Вот почему я так много болтаю.

— Взаимно. Может, окажешь услугу и исчезнешь?

— Если ты не заметил, моя клетка никуда отсюда не собирается. Но ты всегда можешь открыть её и выпустить меня, тогда я точно доставать тебя не стану.

— Размечтался.

— А что? Боишься?

— Неприятно думать, что ты можешь сделать на свободе.

— Чувствуешь мою мощь, да? А ведь я великодушно могу с тобой поделиться!

— Пожалуй, откажусь.

— Ну, и дурачок. Вместе мы бы подмяли под себя не только Тридевятое, но и все соседние государства, нам не пристало довольствоваться одним Зачарованным лесом.

— Меня устраивает моя жизнь.

— Что ж посмотрим. Вскоре тебе надоест няньчиться с царьком, и ты приползёшь ко мне.

— Заладил одно и то же, аж слушать противно.

— А ты мне противен, но ничего, терплю.

— Можешь просто не обращать на меня внимания?

— Не могу.

— С чего бы?

— Как и говорил, ты меня жутко бесишь. Аж тошнит от того, как ты рискуешь собой ради простых людишек.

— Видимо тебе в жизни не сладко пришлось. От того ты такой злобный?

— О да, нас с тобой жизнь помотала. Если бы ты хоть что-то помнил, то вся твоя отвратительная доброта сошла бы на нет.

— Я устал. Посплю, пожалуй. — Глеб разлёгся прямо на голых камнях и прикрыл глаза.

— О нет, такой роскоши я тебе позволить не могу! — двойник начал горланить ужасные песни, звуки которых пробивались даже сквозь зажатые пальцами уши.

«Он выматывает меня. От того и кажется, будто не спал вовсе, поэтому теряю хватку» — тяжело вздохнул про себя Глеб, а его двойник и не думал сдаваться, напротив, у него словно второе дыхание открылось.

Сны больше не казались чем-то безобидным, он непременно должен отправиться к Бабе-Яге, когда проснётся. Только бы проснуться…

* * *

Полночь плавно приземлился у замёрзшего озера, слегка припорошенного снегом, но кое-где ветер раздул его, и виднелась тёмная ледяная корка. Иван осторожно опустил Власю на снег и вынул меч из ножен, направившись прямо на лёд.

— Совсем башкой не думаешь? — проворчал Баюн, наблюдая за тем, как юноша пытается долбить мечом лёд, дабы добраться до воды.

— А что ещё ты предлагаешь? Я должен как можно быстрее сделать прорубь.

— Отойди на берег и не мешайся. — предупредил Баюн. — Глеб с меня три шкуры сдерёт, если с тобой что-то случится.

— Лёд толстый, ты не прорубишь его.

— Хочешь проверить? — кот выпустил когти, которые заметно удлинились и сейчас скорее напоминали огромные тонкие кинжалы.

Иван, заметив нехороший огонёк в глазах твари, поспешил освободить ей путь. И Баюн в два счёта разрезал лёд как масло, поддев когтем плавающую льдину, закрутился волчком и задними лапами отбросил её в сторону, открывая русалке спасительный путь к воде.

— Не знал, что ты так можешь. — восхитился Иван, но не стал терять времени понапрасну и вновь подхватил на руки Власю, аккуратно опустив её только рядом с тёмной водной гладью.

Русалка дрожащими руками сняла полушубок и мигом соскользнула в чернеющую прорубь. Иван замер в ожидании, глядя в тёмные воды, Влася полностью ушла на дно. Баюн присел рядом, спрятав когти.

— Как думаешь, мы успели? — обеспокоенно спросил он кота.

— Глебушка говорил, что она должна окунуться до рассвета, будем надеяться не утопнет, на то она и нечисть.

— Влася не нечисть. — нахмурился Иван. — Пусть сейчас она и не до конца человек, но другим русалкам далеко до неё.

— Она тебе люба? — усмехнулся кот.

Иван на секунду покраснел и задумался:

— Я не думал о ней в таком ключе…

— Ежели станет человеком до конца, можешь и жениться, девка ладная, хоть и дурная немного.

— Добро что ли даёшь? — тихо засмеялся Иван.

— Лучше уж на ней женись, а то снова свалится какая-нибудь Василиска на твою голову.

Иван