Запад знакомится с Востоком. Представления средневековых европейцев о восточных народах - Геннадий Геннадьевич Пиков

Значительную работу по интеграции христианских, античных и арабских источников проделала шартрская школа, основанная в 990 г. ученым епископом Фульбером. В ХII в. она стала центром своеобразного «французского возрождения». К этой школе принадлежал и известный схоласт Аделард Батский, путешествовавший по Сицилии, Северной Африке, Сирии, изучивший арабский язык. Он перевел ряд работ по геометрии Евклида и астрономии ал-Хваризми, а также трактат Джабира ибн Хаййана по алхимии.

Одним из наиболее значительных последствий проникновения философии Авиценны в Европу стало появление авиценнизированного августинианства. Начало этому течению в ХII в. положили работы, стремящиеся синтезировать неоплатонические идеи учения Ибн Сины с предшествующими христианскими доктринами платонической ориентации – Августина, псевдо-Дионисия Ареопагита, Халкидия, Боэция, Иоанна Скота Эриугены. В ХIII в. эту линию продолжили Вильгельм Овернский, францисканские ученые Парижского университета Жан де ля Рошель, Александр Гальский, Бонавентура, английские францисканцы Роберт Гроссетест и Джон Пекем.

В начале ХIII в. аристотелизм проник в Парижский и Оксфордский университеты. В Париже он несколько раз подвергался запретам. Однако уже во второй половине ХIII в. благодаря Альберту Великому и Фоме Аквинскому аристотелизм прочно утвердился в католической теологии. И в ХIV в. церковь уже обязывала кандидатов на степень магистра искусств знать труды Аристотеля, которые столетием раньше запрещала.

В XII–XII вв. активность мусульманской цивилизации в направлении европейского латинско-христианского «мира» усиливается. Латинский (парижский) аверроизм, возникший под влиянием арабского мыслителя Ибн Рошда (Аверроэса), станет свидетельством «сабельного» удара по европейской культуре и оживления рационализма. Известность Ибн Рошду принесли его комментарии к Стагириту. «Толковником наших дней» называет мусульманского философа Данте в «Божественной комедии» (Ад, IV, 144).

Латинский аверроизм взял у Ибн Рошда три положения: учение о вечности мира, отвергавшее, по сути, акт божественного творения; теорию активного интеллекта, которая отрицала сотворенность и бессмертие индивидуальной души; трактовку соотношения веры и знания.

Аверроистские идеи, как не менее произвольные, чем «религиозные», в интерпретации рационалистически мыслящих парижских схоластов стали «зашкаливанием», впадением в другую крайность даже по сравнению с мусульманским вариантом.

В итоге окончательно формируется проблема двойственности истины. По мнению Сигера Брабантского, истины религии и философии противоречат друг другу. Иоанн Солсберийский утверждал, что у них разные объекты: познание природы и человеческое «спасение». Фома Аквинский признает наличие двух истин, но доказывает, что, тем не менее, существует их иерархия, что истины веры могут быть сверхразумны, но не противоразумны. Роджер Бэкон ставит задачу нового сочетания этих истин: глубина истины дана пророкам[120] в откровении лишь символически и только философия способна и должна полностью раскрыть эту истину.

Аверроизм, разгромленный в Париже, был возрожден в ХIV в. Жаном Жанденом и Пьетро д'Абана в Падуанском и Болонском университетах. Его традиции прослеживаются в ХV в. у Пико делла Мирандолы, а в XVI в. – у Дж. Бруно и П. Помпонацци.

Если до ХII в. единственным господствующим направлением в европейской схоластике было августинианство, то в ХIII в. сложились уже четыре основные теологические школы, стиль философствования которых во многом определялся характером ориентации на греко-арабское философское наследие:

• августинианство францисканцев, продолжившее традиции авиценнизированного августинианства ХII в. и достигшее своего расцвета в трудах Бонавентуры;

• аристотелизм доминиканцев, наиболее выдающимся представителем которого был Фома Аквинский;

• аверроизм, нашедший наиболее яркое выражение в учении Сигера Брабантского;

• оксфордская школа (Роджер Бэкон и его последователи), которая, сосредоточив главное внимание на естественнонаучных трудах античных и арабских ученых, впервые противопоставила экспериментальный метод в философии схоластическому.

Литература. Испанский ориенталист Мигель Асин Паласиос исследовал вопрос о мусульманском влиянии на Данте («Мусульманская эсхатология и (Божественная комедия(», 1919 г.) и выяснил, что многие символы и выражения взяты последним у мусульманских эзотериков (Мухиддин абн-Араби). Итальянский писатель Луиджи Валли доказал, что подобное встречается не только у Данте. Многие его современники и соотечественники были членами тайной организации «Fidei d'Amore», одним из ее руководителей которой Данте и являлся. Характер этой организации не совсем понятен, но, видимо, таких было немало[121].

В мавританской Испании в итоге происходило смешение культур. На северо-западе больше были распространены группы христиан (с вестготских времен они были самостоятельны), соответственно и преимущественно христианская культура, а влияние мусульманской культуры было незначительным. В большей части Испании сложилась более однородная испано-арабская культура, которая постепенно распространялась на северо-запад. Арабский язык был общим, хотя в быту использовался романский диалект с арабской лексикой. Широким было увлечение арабской поэзией. Распространению испано-арабской культуры способствовала Реконкиста: некоторые христианские правители переселяли в северные освобожденные районы мосарабов (в марках). Однако многие мусульмане оставались жить при христианах, например, Толедо – типичный мусульманский город, отвоеванный в 1085 г., впоследствии играл важную роль в распространении мусульманской культуры.

Таким образом, Европа испытывала двойное влияние – со стороны Византии и арабов. Вклад арабов в западноевропейскую цивилизацию сводился, как правило, к некоторому улучшению материальной базы, приданию жизни утонченности и изысканности. Большинство европейских народов не осознавали арабский или мусульманский характер перенимаемых новшеств. «Красивая жизнь» и ее литература стимулировали в какой-то мере и поэтические гения романских народов. Однако арабские надписи на тканях часто воспринимались просто как геометрический орнамент. На картине Джотто «Воскрешение Лазаря» куфические письмена видны даже на повязке на плече Иисуса. Фламандские и итальянские живописцы XIV–XV вв. рисовали арабские ковры под ногами христианских святых и Девы Марии, не придавая значения их «мусульманскому» происхождению.

Как писал А. В. Журавский, «сегодня мы уже довольно отчетливо осознаем ту роль, которую сыграли народы Ближнего Востока, их культуры и духовный опыт в становлении и развитии европейской цивилизации. Ближний Восток был для Европы своего рода источником, из которого она черпала недостающие ей культурные элементы, и в то же время постоянным «раздражителем», ставившим перед европейской мыслью новые, неведомые проблемы, вынуждавшим напряженно искать на них ответы. Начиная с периода Высокого Средневековья эта роль ближневосточного интеллектуально-духовного партнера-оппонента принадлежала преимущественно арабо-мусульманской культуре. История двух цивилизаций средиземноморского ареала в полной мере может быть понята лишь в контексте их взаимодействия, в ходе которого между ними, с одной стороны, складывается и осознается определенная духовная общность, а с другой – выявляются некоторые принципиально отличные социокультурные ориентиры».

Ключевые слова: халифат, арабизация, исламизация, мусульманская культура, Реконкиста, дихотомия «Восток – Запад», сарацины, Беда Достопочтенный, Иоанн Дамаскин, Коран, Библия, исламская проблема в средние века.

§ 2. Зарождение традиций. Представления о арабах и исламе в «период невежества» (VIII–XI вв.). Библия как «ключ» к тайне сарацин

С возникновением и распространением ислама в сознании христиан начало складываться представление об этой религии[122]. Взгляды представителей одной веры на другую всегда интерпретируются в зависимости от различных обстоятельств – удаленности от основных центров веры, представления о территории распространения иной