Искусство просвещать. Практическая культурология для педагогов и родителей - Евгений Александрович Ямбург

долгие годы погружался в эти проблемы, а Марианна Гончарова, никаким боком не принадлежащая к корпорации узких специалистов, досконально знает про это все. Откуда такая фактологическая точность текста?

И тут меня осенило. Все дело в силе перевоплощения и сопереживания! Не зря же Гюстав Флобер говорил: «Мадам Бовари – это я». Между прочим, осознать значение художественного перевоплощения как иррационального способа познания мне помогло небольшое интервью самой Марианны Гончаровой. Она рассказала, как в процессе написания книги выскочила из кабинета вся в слезах. На вопрос близких, что случилось, ответила: «Лиза получила рюкзак!» (в романе есть такой эпизод: Лиза мечтала о красивом дорогом рюкзаке, с которым пойдет в школу, но понимала, что у папы нет таких денег. Все же она его получила! Как? Об этом эпизоде подробнее позже). В основе перевоплощения автора в героя – сверхразвитое чувство эмпатии, позволяющее ощущать чужую боль как собственную.

Роман носит и другое название: «Дневник Лизы Бернадской». Много вы видели сегодня подростков, ведущих дневник? Я так нет. Однажды поздним вечером на репетиции школьного спектакля я обратил внимание на десятиклассника, который влюбленными глазами смотрел на девушку-одиннадцатиклассницу, которая в это время блистала на сцене. Дословно привожу свой краткий диалог с этим парнем.

– Что, познакомиться хочешь?

– Угу.

– А ты напиши ей письмо.

– В смысле СМС послать?

В самом деле, какие такие письма и тем более дневники, когда существует интернет, с его специфическим языком, сокращениями («Ок» – в смысле «хорошо», «нефиг» – в смысле «ничего») и лайками, позволяющими мгновенно наладить коммуникацию.

А вот дети, которые на многие месяцы заточены в четырех стенах больничного бокса и для которых недостижимо даже простое, естественное человеческое желание пройтись по улице, часто прибегают к этой «архаичной» форме исповеди. При дефиците общения такие дети общаются сами с собой и как будто со всем миром.

Даже в своих стесненных обстоятельствах Лиза не потеряла уверенности в том, что вокруг нее замечательные люди. Во-первых, это ее родной братик, который спас ей жизнь. Да-да, именно так. Врачи взяли у малыша пункцию и сделали операцию по пересадке костного мозга, после чего у них появилась надежда на то, что больную девочку удастся вывести в устойчивую ремиссию. Во-вторых, это ее горячо любимый доктор Натан. У него светлая голова и золотые руки. Вдобавок он обладает научным мужеством, решившись пойти на рискованный эксперимент во имя спасения жизни ребенка. Но не это главное. Доктор Натан наделен чуткой душой и благородным сердцем. Эти качества позволяют ему видеть перед собой не пациента с его диагнозами и данными обследования, а человека. Он постоянно приходил к девочке на вечерние разговоры. Ей даже казалось, что именно благодаря им она начала выздоравливать. Очень даже может быть. Вновь на память приходят уже цитированные стихи З. Миркиной: «Душа живет иным законом, обратным всем законам тел». Кроме прозрения, сюда вложен и собственный опыт. В юности она два года лежала прикованной неизвестной болезнью к постели, причину так и не установили. Зинаида Александровна подняла себя сама! Когда доктор Натан пришел попрощаться с Лизой перед выпиской из больницы, он подарил ей вишневую бандану с Веселым Роджером.

Впрочем, в больнице Лизе повезло еще с одним персонажем, не столь тонким, как доктор Натан. Это безымянная санитарка, чья речь не отличалась изысканностью выражений. Более того, ее словарный запас был совсем не для детских ушей, впрочем, она и своих подопечных не стеснялась называть «задохликами». Правда, в ее устах это звучало не обидно, а ласково. В сущности, она такое же добродушное существо, как теть-Оль из романа Наума Нима. Та тоже любила награждать всех вокруг сочными прозвищами.

К плеяде замечательных людей, окружающих Лизу, принадлежит и учитель физики и математики Пауль Францевич Цибулка. Он супермегакрутой, читает лекции в лучших университетах мира. Но главное – он друг Лизы. Вот как она описывает своего учителя в дневнике: «Он – чех. Крутяк вообще! Когда он приехал к нам в первый раз, знаете, какой вопрос задал? Как измерить температуру молотка, если у вас есть термометр? Я ответила наобум, что, наверное, температура молотка та же, что и температура на термометре при условии, что и термометр, и молоток находятся в одном помещении. <…> Он сказал: Лиза, вы молодец. У вас отличное устройство головы! Я хотела плакать, что он так сказал, или метнуться на пол и кататься, и крутиться, как коты…» Как этот учитель напоминает своего коллегу – Льва Ильича, интернатского математика из романа Наума Нима, чьи рассказы были даже для больных детей занимательнее любого кино.

Лизе повезло и с другим педагогом – молодой учительницей истории Оксаночкой-куколкой. У них в классе Оксаночка разделила всех на три группы: Красная армия, Польское национальное движение и армия украинских националистов. И каждой группе объяснила логику их действий. И потом каждая группа рассказывала о своих действиях с точки зрения логики и старалась оправдывать их. Не враги и наши, а люди с одной, другой и с третьей стороны, со своими аргументами и причинами, почему они так поступают.

Уверен, именно так и следует формировать у школьников объективный, стереоскопический взгляд на прошлое, чуждый догматизма и освобожденный от идеологических клише.

И все же самый надежный тыл Лизы – ее любящая семья. Ее семья – это папа Дима, мама Кузя, маленький братик, приютившая их мачеха отца баба Агнеша и ее ближайшая подружка Полина Игоревна. На ее трагической, полной «тоски и слез» судьбе стоит остановиться особо.

Полина была переводчицей. Она влюбилась в иностранца Тони Матоски, который прибыл в страну в составе делегации. Он полюбил Полину тоже всем сердцем. Они хотели жениться, но Полине не разрешили. Чужие люди не разрешили чувствовать, хотя на дворе был уже 1960 год, оттепель! Не сталинское омерзительное время. Но стукачи были живы! Они сидели в своих норах и щелях, как крысы, вши и клещи, и продолжали вести привычный образ жизни – стучать. Вот они и накатали на Полину и Тони донос, что она бывает у него в гостинице «Интурист» и, самое страшное, ходит в магазин «Каштан», где покупает еду за валюту, а еще они фотографировались на фоне военного крейсера в Одесском порту. Там много чего еще было написано. Короче, когда Тони повторно прибыл в СССР для официального заключения брака, его выдворили из страны, а Полину посадили на пять лет за измену Родине! Ее – тонкую аристократку, образованную женщину – отправили на нары к уголовницам. Стукачи, накатавшие донос, живы и здоровы. И потом, в шестидесятых, и в