Нефритовая Гуаньинь - Коллектив авторов

Необычно и странно одет.

Борода серебрилась, как лезвие,

Сбились в клочья и спутались волосы,

Плечи выгнуты, словно у коршуна

Или линией павшей звезды.

Как журавль, был он сухонький, сморщенный,

Будто Лао-цзы в облике варвара,

Или старец, от Циней укрывшийся,

Иль Люй Шан, что удил на Паньци.

Обращаясь к старику, Вэй И-фан сказал:

– Разрешите приветствовать вас, почтенный господин. По-видимому, это лавка лекарственных растений почтенного Шэня?

– Совершенно правильно, – отвечал старик.

Вэй И-фан пристально посмотрел на шкафы с лекарствами. Поистине:

Четыре шкафа: три пусты,

В последнем разгулялся ветер.

«Где уж тут получить сто тысяч связок монет!» – подумал Вэй И-фан и попросил у старика мяты на несколько цяней.

– Мята у меня славная, – сказал старик. – В «Бянь-цао» говорится, что мята охлаждает голову и просветляет взор. На сколько цяней вы просите?

– На три, – сказал Вэй И-фан.

– К великому сожалению, мяты у меня очень мало, – сказал старик.

– Ну, дайте немного байяоцзяня, – попросил Вэй И-фан.

– Байяоцзянь уменьшает крепость вина, – объяснил старик, – а также избавляет от сухости в горле. Сколько вам нужно?

– На три цяня, – сказал Вэй И-фан.

– Вот беда, все распродано! – ответил старик.

– Ну, тогда дайте солодкового корня, – попросил Вэй И-фан.

– Солодковый корень по природе своей безвреден, – объявил старик. – Его можно принимать во всех случаях. Он растворяет всякие яды: и растительные, добытые из трав и деревьев, и прочие, полученные из золота и из камней. У нас его зовут «мудрейшим корнем». Сколько вы просите?

– Дайте на пять цяней.

– Должен вам признаться, господин чиновник, – сказал старик, – что сейчас у меня и солодкового корня почти не осталось.

– Да я не за лекарством к вам пришел, – сказал тогда Вэй И-фан, – а с поручением от одного человека – от почтенного Чжана, который разводит дыни.

– Ну, если от почтенного Чжана, тогда дело другое, – сказал почтенный Шэнь. – Что же он просил меня сделать?

– Он сказал, чтобы я обратился к вам и чтобы вы дали мне сто тысяч связок монет, – сказал Вэй И-фан.

– Деньги-то есть, – ответил Шэнь. – Но чем вы можете подтвердить его поручение?

Вэй И-фан пошарил за пазухой и вынул шапку из рогожи. Шэнь повернулся к занавеске из темной ткани и кликнул жену. Занавеска откинулась, вышла девушка лет семнадцати или восемнадцати и спросила:

– Вы меня звали, уважаемый супруг?

Вэй И-фан подумал: «Он совсем как почтенный Чжан, тоже женился на молоденькой».

Почтенный Шэнь велел жене осмотреть шапку.

– Позавчера почтенный Чжан проезжал на хромом осле мимо нашего дома, – сказала девушка. – У него как раз порвалась рогожная шапка, он велел мне зачинить ее. Черных ниток под рукою не случилось, и я зачинила дыру на макушке красными.

Она вывернула шапку, осмотрела и увидела, что макушка в самом деле зачинена красными нитками.

После этого почтенный Шэнь сразу же провел Вэй И-фана в дом и выдал ему сто тысяч связок монет. Получив деньги, Вэй И-фан пожертвовал их на ремонт мостов и строительство дорог, остаток же роздал беднякам.

Как-то раз, проходя мимо винной лавки, Вэй И-фан заметил подростка верхом на осле. Это был тот самый пастушок, который когда-то перевез его через ручей. Обратившись к нему, И-фан спросил:

– А где почтенный Чжан?

– В кабачке, – ответил подросток. – Пьет вино с почтенным Шэнем.

Вэй И-фан вошел, поднялся наверх и увидел почтенных Шэня и Чжана, друг против друга. Вэй И-фан поклонился им.

– Я – старший бессмертный из Чансина, – сказал почтенный Чжан. – Вэнь-нюй – Нефритовая Дева, небожительница. Ее обуяло желание спуститься на землю, но Верховный владыка встревожился, как бы кто из смертных ее не осквернил, и потому приказал мне вернуть ее на небо. Ты, Вэй И-фан, тоже мог бы стать бессмертным, но ты слишком жесток. Единственное, что я могу для тебя сделать, – это дать тебе земли в Янчжоу.

С этими словами он подал знак рукой. Появились два священных журавля, почтенные Шэнь и Чжан сели каждый на белого журавля и исчезли в вышине. А с неба слетел лист бумаги. Вэй И-фан развернул лист и увидел восемь строчек стихов:

Чансин покинул двадцать лет тому.

Я дыни разводил весь срок земной,

На ум не приходило никому,

Что перед ним – святой в пыли мирской.

Сестра твоя на Небо вознеслась,

Тебе же – в управленье округ дан.

На башне Журавлиной воцарясь,

Обозревай прекрасный свой Вэйян.

Ловкий парень

То деньги есть, то денег нет – струятся, как вода.

Так не скупись: сирот и вдов поддерживай всегда.

Когда-то Ши возвел дворец в долине Золотой,

Теперь же там, где он стоял, – бурьян да лебеда.

Рассказывают, что в правление Цзиньских государей жил некий человек по фамилии Ши, по имени Чун, по прозвищу Цзи-лунь. Не был он ничем замечателен, занятие же имел только одно – выезжал в челноке на средину реки и стрелял из лука рыбу. Тем и кормился.

Но вот однажды, в третью стражу, кто-то постучал в борт челнока и сказал:

– Цзи-лунь, спасите меня!

Ши Чун тотчас отодвинул бамбуковый заслон и выглянул наружу. Луна заливала светом небо и воду, а на водяной глади, освещенный лучами луны, стоял человек в почтенных уже летах.

Ши Чун спросил старика:

– Что случилось? Почему вы ищете помощи среди ночи?

Но старик только повторил еще раз:

– Спасите меня, Цзи-лунь!

Тогда Ши Чун пригласил его войти в лодку и снова спросил, что случилось. Старик сказал:

– Я не человек, я дракон верхнего течения реки. Я уже стар, и силы мои иссякли. А дракон нижнего течения молод и, пользуясь моей старостью, все время задирает меня и уже много раз взял надо мною верх. Нет мне, старику, от него покоя! Завтра он снова вызывает меня на битву, и я, конечно, снова потерплю поражение. Вот я и пришел к вам попросить помощи. Завтра ровно в полдень будьте на реке и лук держите наготове. Вы увидите, как в воде будут биться две большие рыбы. Та, что поплывет впереди, – это буду я, а та, что будет за мною гнаться, – это молодой дракон. Вся моя надежда на вас: вы в полную силу рук натяните тетиву, пустите стрелу во вторую рыбу