Альманах «Российский колокол» №3/1 2019 - Альманах Российский колокол

себя в первый же день… но, тогда я была ребёнком и не смогла это сделать». Прочитав последние строки, я невольно испытала чувство вины, как любой взрослый человек, когда видит слёзы и страдания ребёнка, но не может помочь: «… я не могу донести до всех, как мне нужна их поддержка… Я так сломлена сейчас». Но, она не умерла, как того хотела. Множественные переломы и сломанный позвоночник стали результатом отчаянного шага. Ещё выше поднялись стены её тюрьмы. Не вырвалась пленённая душа на волю, теперь её темницей стала истерзанная обездвиженная плоть.

На долгие мгновения поток мыслей остановился. Глядя в потолок, внезапной вспышкой, мне вдруг вспомнилась другая история, случившаяся несколько лет назад. Лицо Женьки встало перед мысленным взором, освещённое солнечным светом, приветливое с лёгкой улыбкой на губах и копной пшеничных волос, отливавших в свете его лучей золотом. Синие распахнутые глаза, смотрели на мир с детской доверчивостью, однако на самом их дне затаились боль и стыд. Детство Евгении было полно забот. Как говорится, её мать «сначала родила няньку, а потом ляльку». Когда семью бросил отец, заботы о маленьком брате полностью легли на хрупкие девичьи плечи, ведь матери приходилось работать в двух организациях. Жили они бедно, но в доме царили любовь и согласие. Всё изменилось с приходом в дом отчима. Новоиспечённый родитель частично снял с матери Жени заботы о хлебе насущном, за что та, полная благодарности и любви, уже не замечала недостатков в благоверном. Хотя, следовало бы. Мужчина работал сварщиком, неплохо зарабатывая на прокорм семейства, однако нередко снимал нагрузки трудового дня бутылкой водки. Подвыпивший сожитель, плотно поужинав, увлекал подругу в спальню, не смущаясь любопытных взглядов детей.

К тринадцати годам Женька превратилась в весьма привлекательную девушку, рано повзрослевшую заботами о брате. Высокая, статная, с длинными ногами и упругой девичей грудью, она выглядела старше, когда золотые волосы свободно струились по гладкой спине. Всё чаще она стала замечать на себе оценивающие, а порой, откровенно восхищённые взоры мужчин. Такое внимание льстило самолюбию Женьки, как любой другой девочке её возраста. Однако взгляды одного мужчины её беспокоили, тяготили и пугали. Женя нередко ловила на себе жадные взгляды отчима, с блуждавшей на лице плотоядной улыбкой. Эта улыбка и жаждущий взгляд пьяного сожителя матери, заставляли всё её существо цепенеть от липкого холодного страха и отвращения.

Однажды вернувшись из бани, она застала отчима за столом с полупустой бутылкой водки и нарезанной ломтями селёдкой, посыпанной луком. Мать с братишкой уехали на два дня погостить к сестре.

– Ишь ты, как раскраснелась! – воскликнул восхищённо отчим, бросив вороватый взгляд на входную дверь. – С лёгким паром!

– Спасибо, – сухо ответила Женя, быстрым шагом проследовав мимо него в свою комнату.

– Женька, иди, посиди со мной, чайку выпей, – прокричал он падчерице в след.

– Нет, спасибо, – ответила она, не меняя тон, – я сыта.

– Иди, говорю, составь компанию, – настаивал отчим. – Вдвоём мы с тобой сегодня.

Она не ответила, вытирая волосы полотенцем, намереваясь сменить банный халат на футболку и шорты. Когда халат был беспечно сброшен на кровать, а натягиваемая футболка закрыла лицо, грубые руки, внезапно, сзади обхватили её тело, тиская и сжимая до боли девичью грудь. Отчим подкрался неслышно, словно кот, несколько мгновений наблюдал, а затем схватил упругие груди, возбуждённо дыша в шею перегаром. Нижняя часть его тела, судорожно двигалась, прижимаясь к ягодицам девочки. Отчим наседал, ошеломив жертву напором и подталкивая к кровати, не давая опомниться и сорвать футболку с лица.

– Отпусти! – кричала Женя, отбиваясь.

– Ну, ну, – шипел он ей в самое ухо, – какая ты сладкая.

У неё не было шансов. Отчим ловко использовал фактор внезапности, напор и физическую силу. Всё поплыло перед глазами девочки. Отчётливо запомнились лишь жгучий стыд, острая боль, страх, пьяное нависающее лицо насильника и зловоние, источаемое потным грязным телом, да хрюкающие звуки утолённой похоти. Сожитель матери оставил её рыдающую на испачканной кровью простыне, а спустя час вернулся для того, чтобы предупредить

– Матери ни слова! Пикнешь – убью обоих и братца твоего рядом в огороде закопаю.

С той поры так и повелось, отчим подстерегал любую возможность, чтобы пристроиться к Женьке в укромных уголках, а надевая штаны, угрожал смертью всей семье. Мать, казалось, абсолютно не замечала того, что творилось с дочерью, не обращая внимания на постоянно красные от слёз глаза, погружённого в себя ребёнка. Поглощённая страстью, женщина тянулась к сожителю, ища ласки и внимания. Только любимый малыш, вытирая слёзы девочки, обхватив маленькими тёплыми ладошками её щёки, ласково ворковал: «Не пачь, Зенецька, я тебя любу».

Всё течёт, всё меняется. Женя взрослела, отчим спивался, устраивая скандалы с драками и пьяной бранью. Она реже появлялась в доме, частенько оставаясь ночевать у подруг и под любым предлогом задерживаясь в школе или во дворе. Становясь старше и сильнее, она научилась защищаться. И однажды ответила на поползновения отчима жестоким отпором. Пьяница ошалело таращил на девушку безумные глаза, потирая зашибленные места.

– Сунешься ещё раз – сдохнешь! – пригрозила она, сжимая в руках чугунную сковороду.

Вскоре Женя и вовсе переехала жить к бабушке, поступив в колледж. Домой она приезжала редко и лишь ради встреч с матерью и братишкой.

Восьмого марта Женька приехала поздравить мать и повидать мальчика. Ему шёл восьмой год, однако он выглядел немного старше, поскольку на вид был, подобно

Жене, рослым и крепким. Они весело болтали, когда в кухню вошёл пьяный отчим. Девушка напряглась, поджав губы и стиснув кулаки.

– О, и ты здесь? – развязано просипел отчим, закрывая за собой дверь.

– Чё надо? – зло спросила Женя, с ненавистью наблюдая его перемещения по комнате

– Зашёл с сыном поговорить, – сообщил он, кивая в сторону ребёнка.

– Он тебе не сын! – В Женьке волной поднималась агрессия. Казалось, каждое её слово, подобно жалу впивалось в отчима.

Завязалась перебранка. Алкоголик, не контролируя себя, то визгливо кричал, угрожая избить мать, то хвастал, делая грязные намёки. В какой-то момент, дрожь сотрясла тело Жени, железные клещи страха вцепились в горло, лишая воздуха. Она перехватила взгляды и мерзкую плотоядную улыбку, с которыми стыд и боль навсегда вошли в её жизнь. Однако сейчас взгляд и улыбка не были обращены к ней. Отчим смотрел на мальчика. На её любимого малыша, чьи тёплые ладошки удержали её от рокового последнего шага. Кровь мгновенно ударила в голову, застилая глаза: «Убью тварь!», прошипела она в бешенстве.

Выскочив во двор, Женька взглядом обвела постройки в поисках оружия. Возле гаража, прислонённая железной ручкой к стене, стояла тяжёлая кувалда. Подхватив её,