Напарник обмену и возврату не подлежит - Лена Тулинова

поеду проверять одну версию. Но если все кругом, включая Де Ритта, будут считать, что я временно отстранена и уехала поправлять здоровье, это сыграет нам на руку. Ну и обезопасит меня в какой-то мере.

– Ага, – подхватил Солто, – мне кажется, я понял. И что тебе нужно?

– Мне нужна кама ди Маджио, билет в Понто-Виэста и пистолет, – ответила Ферра, не раздумывая.

– Отлично. Я ещё прикажу выписать тебе небольшую сумму на расходы, – расщедрился Солто. – Ну и, полагаю, тебе пригодится помощник, ведь ты совершенно беспомощна, да?

– Да, у меня такие слабые беспомощные руки, – Эрманика вспомнила, что так и не переключила усилитель маг-ортезов на бытовой режим, и тут же пощёлкала переключателем. – Котё… Чезаре Гатто будет помогать инвалиду. Он же больше ни на что не годится.

Тут они оба засмеялись, довольные своими иносказаниями.

– Это будет хороший спектакль, жаль, что я не смогу его посмотреть, – вздохнув, сказал шеф.

А Ферра вспомнила о билетах в кино. Для пущей убедительности их театральной постановки можно будет разыграть свою беспомощность прямо на публике. Сегодня вечером. И Котёнок этому поможет.

– Ничего, шеф. Я постараюсь рассказать в красках, – и она протянула руку для пожатия. – И я рада, что вы всё-таки на той стороне, на которой надо. Да?

Шеф пожал руку без колебаний, открыто глядя в глаза.

– Да. Быть продажным полицейским, как оказалось, не так уж весело.

– Честным – веселее? – спросила Ферра.

– Нет! Но по крайней мере, всякие крокодилы не врываются в кабинет с утра пораньше, – усмехнулся Солто.

ГЛАВА 4. Новые показания

– Кама ди Маджио? – увидев женщину в коридоре управления, Эрманика не слишком удивилась.

– Да, это я, – сказала пожилая женщина с лёгким удивлением. – А вы, должно быть, кама Ферра? Мне сказали, что я могу обратиться к вам. Остальные на выезде.

– Я внимательно вас слушаю, – открывая перед нею дверь в кабинет, сказала Ферра.

– Я хочу заявить об исчезновении моей семьи, – сказала Дженна ди Маджио, садясь на краешек стула напротив Эрманики. – Пропал мой сын, а с ним ещё двое: его жена и ребёнок.

Она снова переживала те же события, и помочь этому было если не невозможно, то адски трудно. Но не обратиться ли к Леоне Аурелии, чтобы разорвать этот круг?

Ферра слушала рассказ Дженны, кивала и хмурилась. И мысленно спорила сама с собой! Если сейчас у Леоны получится исцелить повредившийся разум старушки, то она осознает, что двадцать лет блуждала во тьме. И, конечно, придёт в полнейшее смятение, в расстройство. А пока Дженна немного не в себе, её воспоминания свежи, ведь по её представлениям семья пропала вот только что.

И ещё… Горчил на кончике языка вопрос: не рассказать ли об Альтео?

Нет, нет. Так не пойдёт. Если уж всё складывается вот таким нелепым, странным, но в чём-то даже удачным образом, она, Ферра, обязана довести дело до конца. И уже потом Дженна узнает всё, что ей полагается. «Я принесу извинения, – пообещала себе Эрманика. – Сделаю всё, что смогу, чтобы ей стало легче. В конце концов, она страшно одинока и я страшно одинока, я скучаю по бабушке, а Дженна даже чем-то на неё похожа. И возраст вряд ли сильно отличается! Может быть, мы сможем общаться, навещать друг друга!»

– Дженна, вы когда-нибудь слышали от сына или его жены такую фамилию: Канова? – спросила Ферра, решив для себя повременить с исцелением больной ради дела. – Может быть, слова о людях Канова, клане с таким названием…

– От них – нет, – не очень уверенно ответила кама ди Маджио.

– А от кого слышали?

– От внука, – понизив голос, сказала Дженна. – Я ведь говорю: он что-то узнал, что-то увидел! Но мальчики в его возрасте… Уже самостоятельны и так беспечны!

– Он говорил с вами?

– Говорил с Марсио, а я слышала, – качнула головой Дженна, явно довольная тем, что её готовы выслушать. – Это было вечером, они сидели во дворе, когда Марсио пришёл с работы. Я приготовила сырные лепёшки и мыла зелень у окна. И знаете, что сказал Альтео?

Имя отозвалось где-то в глубине, где-то в сердце. Словно ласточка чиркнула крылом по воде. Словно пёрышко коснулось лица. Альтео…

– Сказал, что встретил человека, который передал записку для Марсио. От Бенвенуто Канова.

– Вы точно помните? – встрепенулась Ферра. – Именно Бенвенуто?

– Да. Марсио тогда так нехорошо выругался, что я выронила зелень и нож, начала креститься. Так я и знала, что он накличет на всех нас беду.

– Почему же он выругался?

– Он клял на чём свет стоит какие-то семейные разборки. Мне показалось, он называл имя какой-то Риты, но всё было неразборчиво, вполголоса. А на другой день Альтео прибежал ко мне и сказал, что видел что-то ужасное. Но я так и не узнала – что именно. Он плакал и отказывался рассказывать, но Джулия и Марсио увели его в спальню, чтобы успокоить. Как знать, может быть, они что-то выведали у мальчика… На беду, на беду. Через день я пошла на рынок продавать зелень с огорода, а когда вернулась, дом стоял пустой. Окна и двери распахнуты, вещи разбросаны, но ничего не пропало, кроме небольшой суммы денег – Марсио держал их между стенкой и комодом. Как будто кто-то хотел, чтобы полиция подумала: они решили сбежать в большой спешке. Но кама детектив, если бы они хотели сбежать, разве не взяли бы они чемодан? Разве не положили бы туда свои документы? Вот, я взяла их с собой: паспорта и метрику внука. И вот, смотрите, вот фотография, это мы все тем летом, видите? Это мой мальчик Марсио, это мой малыш Альтео…

– Не плачьте, кама ди Маджио, – сказала Ферра, хотя у самой глаза были на мокром месте. – Ваш малыш Альтео… Он такой славный.

– Я ещё тот день, – вздохнула Дженна, вытирая рукой глаза, – когда мы фотографировались у Карло, сделала причёску и надела новую юбку. Видите? Какие складки…

– Да, теперь таких не носят, – опрометчиво ляпнула Ферра.

– Теперь? – удивлённо подняла брови Дженна. – Да ведь меньше года назад эти складки были на пике моды!

– Мода так быстротечна, – нашлась