Развод. С чистого листа - Елена Любимая

ферму я вспомнила про свое обещание привезти лекарства тете Наташе, и мы с Юрой заехали в аптеку. А затем еще и в магазин, собрав нехитрый продуктовый набор: свежий хлеб, крупу, консервы, колбасу, конфеты, молоко — то, что теперь, как оказалось, не купишь в местном магазине.

— Кому это? — поинтересовался Юра, убирая пакет в багажник.

— Той бабушке, для кого и лекарства, — пояснила я. — На Иван-Горе нет продуктового, так что порадую ее немножко. Не представляю, как можно жить без возможности в любой момент купить свежий хлеб или картошки?

Мы и правда в городе избалованы: гипермаркет, супермаркет, магазинчик шаговой доступности, рынок, доставка на дом — и все это двадцать четыре часа в сутки, без перерыва на обед.

— И я по-прежнему предлагаю тебе остаться, ты можешь здесь изменить ситуацию. — Юра помог мне устроиться на пассажирском сиденье и не спешил захлопнуть двери. Вместо этого он стоял так близко, что я ощущала запах табака и мужской туалетной воды.

— Как ты себе это представляешь? Даже если теоретически я соглашусь, то чтобы начать торговлю в старом здании сельпо, нужно сделать ремонт, купить товар, ИП открыть, в конце концов, зарегистрироваться в налоговой, — принялась я перечислять первое, что пришло в голову.

— Нанять бухгалтера, поставить кассу, — кивнул Юра, захлопнув наконец двери. Пока он усаживался за руль, я уже мысленно прикидывала ассортимент, необходимый для местного населения. Насколько я помню, помимо съедобного на прилавке можно было найти канцелярию, одежду, обувь и средства гигиены. А вот овощей не завозили от слова совсем. Да и кому они здесь были бы интересны, если у каждого в огороде и картошка, и морковка имелись?

— По глазам вижу, ты уже готовишься к открытию, — улыбнулся Юра, глядя на меня.

— Не-не-не, это заранее убыточное мероприятие без меня, — покрутила головой я. — Ну сколько в деревне народу осталось? Сто, двести человек? Прибыли не будет, однозначно.

— Это ты не принимаешь в расчет, что в соседних деревнях тоже люди живут, — включился в спор Юра. И всю дорогу мы на словах составляли бизнес-план. Он даже проговорился, что разговаривал с председателем поселения, и тот готов сдавать помещение в аренду за символическую сумму, лишь бы кто-то занялся торговлей. Уговорить продать пока не получилось. Но и те условия, что были озвучены, вполне посильные.

— Стоп! — я даже подняла руки ладонями вверх. — Мы заигрались в планирование, это все интересно, но я не готова. У меня в городе своя жизнь, работа, подруги. — Вспомнились собравшиеся увольняться Верка со Светкой. А что, мы бы справились, у нас прекрасная команда. А Инка так вообще вольная птица, и Димка опять же местный. Пока я ушла в свои мысли, мы уже успели проехать мимо указателя Иван-Гора, промелькнул в окне заброшенный магазин, и я, указав на домик тети Наташи, попросила:

— Останови, пожалуйста, мне сюда.

Юра помог мне вытащить пакет из машины, донести его до крыльца и уехал. А я, постучавшись в двери, еще и крикнула на всякий случай:

— Тетя Наташ, это Катя, я привела лекарства.

Послышалось шарканье ног, а через две минуты на пороге стояла хозяйка дома, опираясь на палку, как и в нашу первую встречу.

— Проходи, Катюша, проходи, я уж думала, ты позабыла, — сгорбившись, старушка поковыляла в дом. А мне стало стыдно. Мы собирались приехать вчера, но я совершенно позабыла про обещание.

В комнате пахло Корвалолом, пузырек с каплями стоял на подоконнике, рядом с ним — пустая стопка и стакан воды. Видимо, до моего прихода тетя Наташа приняла лекарство.

— Вам плохо? — забеспокоилась я, глядя, как старушка прошаркала к разобранной кровати и, скрипя пружинами, уселась на откинутое одеяло.

— Сейчас пройдет, — отмахнулась тетя Наташа, массируя в области груди круговыми движениями, видимо, пытаясь облегчить боль. — Так частенько бывает, если таблетки не пью.

— Сейчас я, сейчас, — вытаскивая из пакета продукты, я искала лекарства. — Да где же!

От волнения руки дрожали, а я корила себя за забывчивость. Надо было еще вчера привезти таблетки. Наконец, я нашла то, что искала.

— Вон те желтенькие, — увидев упаковки с таблетками, попросила хозяйка избы, — две штуки и из белой пачки одну.

Пока она запивала таблетки, я разложила на место продукты и поставила чайник. Надо же было чем-то себя занять. Оставить одну я ее не смогу, а вдруг понадобится скорую вызвать? Это раньше в деревне был фельдшерский пункт, можно было медработника пригласить, а теперь, навряд ли он сохранился. Все разваливается. Минут через двадцать лекарство подействовало, тетя Наташа повеселела и даже попросила согреть суп.

— Как много ты всего накупила! — качала она головой, видя гостинцы. — И хлебушка свежего, ммм, давно я такого не ела, в лавке другой совсем. А конфеты-то какие! Мои любимые шоколадные с вафлей. Уважила бабушку, ну спасибо!

Пока тетя Наташа обедала, я пила чай и слушала последние новости.

— Ты Пальку-то помнишь, небось? — спросила она, дуя на горячую тарелку.

— Ну, Пальку! Как же, — видя, что я не понимаю, о ком речь, пояснила: — дурачок местный, ну?

И я вспомнила странного парнишку, который никогда с нами не разговаривал, но всегда крутился где-то поблизости. Светловолосый, коротко стриженный, в одежде, будто с чужого плеча — широкие штаны с огромной бляхой на ремне, галоши на меху, даже летом в самую жару, и наглухо застегнутая гимнастерка, что велика ему в плечах на пару размеров. Если кто-то задавал ему вопрос, то он только глупо улыбался в ответ и размахивал руками, мыча что-то нечленораздельное. Вот только имя мне его было незнакомо, оказывается, Палька звали.

— Палька, ну то есть Пашка, ага, — кивнула тетя Наташа. — Думала, ты знаешь. Да бог с ним, дурачком, царствие ему небесное, — перекрестилась старушка. — Брат его младший Виталик вернулся вчера. То-то у Нюрки радости! У мамки его, стало быть.

— В отпуск? — спросила я для поддержания разговора, потому что мне от его возвращения не горячо, не холодно.

— Лучше, — прихлебывая из ложки, произнесла старушка. — Насовсем вернулся. Нажился в своем городе, он же на девке из Торопца женился, да к ней и уехал. А теперь вернулся и к мамке назад. Золотые руки у парня, плотник от бога, в батьку весь, — нахваливала незнакомого