Рожденные в черноте. Африка, африканцы и становление современного мира, 1471 год — Вторая мировая война - Howard W. French

сохранились, спрятаны в горах, в густо заросших лесом тупиках. На Народной площади, в самом центре пыльной и унылой столицы острова, носящей то же название, что и сам остров, стоит Богоматерь Милостивая, мрачный, с двумя шпилями потомок собора, основанного колонией и построенного в 1534 году. Учитывая, какую важную роль католическая церковьсыграла в развязывании работорговли в Лиссабоне, санкционируя эту деятельность и даже сама торгуя человеческими невольниками, проходя мимо него, чувствуешь, что здесь должна быть какая-то статуя или памятник рабам. * Вместо этого, пройдя пять минут дальше по сильно выбоинистым улицам, находишь крошечный национальный музей, размещенный в оригинальной крепости 1566 года у самой воды, с оригинальными старыми пушками, расставленными вдоль ее основания, которые португальцы построили для защиты своего приза. (В 1599 году Сан-Томе подвергся набегу голландцев, поскольку империя Португалии оказалась под давлением европейских соперников, стремившихся положить конец ее господству в торговле с Африкой).

Вообще-то "музей" - это немного неправильное название. В этом безвоздушном и плохо освещенном месте вы найдете скудную информацию о рабстве - главном факте об острове, чья история является центральной для современного рабства. Скромные экспонаты внутри рассказывают, в основном, о двадцатом веке. Но самое удивительное, что прямо за дверями музея, на песчаном участке пляжа, куда днем стекается молодежь, чтобы поплавать, возвышаются гигантские статуи трех португальских исследователей, которые помогли основать эту колонию и торговлю, которая с ней связана. Одна из них - Жуана де Сантарема, который плыл на одном из португальских кораблей, нашедших золото в Гане в 1471 году, другая - Перо Эскобара, который вместе с Диого Као был на борту кораблей, установивших первый контакт с Конго в 1482 году. Третья статуя - Жуана де Пайва, которому португальская корона даровала владение островом в 1485 году. глагол Именно в их эпоху descobrir, "открывать", начинает входить в обиход португальского языка в связи с далеко зашедшими обществами в Африке. Само это понятие сигнализировало о появлении нового способа осмысления идентичности, которая становилась многообразной и в высшей степени релятивистской. За удивительно короткий период времени идея о том, что за каждым горизонтом лежит бесконечная череда других миров, каждый из которых обладает собственным преобразующим потенциалом, стала общим местом. Все началось с золота Западной Африки, за которым последовала торговля рабами. Позже Эскобар участвовал в первой экспедиции да Гамы в Индию в 1497 году и в случайном открытии Бразилии Педру Алваресом Кабралом три года спустя.

Путешествуя по миру в процессе написания этой книги, я получил глубокое новое понимание того, как подобные памятники, уравновешенные отсутствием мемориалов, посвященных африканскому опыту рабства и миллионам людей, погибших при производстве богатств для Европы и Нового Света, стали своего рода глобальной нормой. Как ни парадоксально, но это оказалось верным даже в номинально независимых странах, где правили чернокожие. Я видел это по всему Карибскому бассейну, в таких местах, как Бриджтаун, Барбадос, например, где главной статуей в центре города является бронзовое изображение Горацио Нельсона, как , если вы случайно прогуливались по Трафальгарской площади в Лондоне. Известно, что лорд Нельсон сражался с французами и испанцами в конце XVIII века, чтобы сохранить британское господство в открытом море и в Карибском бассейне, в частности, в самый разгар американской работорговли. Вице-адмирал был яростным защитником трансатлантической торговли африканцами и в личной жизни.

Через полтора года после моего визита на остров Барбадос наконец снял статую с постамента напротив парламента, спустя всего 207 лет после ее установки. Две недели спустя, в результате другого шага, одновременно символического и в то же время многозначительного, остров отменил признание британских королей в качестве главы государства. В одном из своих главных хитов, "Песне искупления", прозорливый ямайский художник Боб Марли прославился призывом к африканцам и членам черной диаспоры "освободить себя от ментального рабства". Урок Барбадоса показывает, насколько сложным и затяжным может быть этот процесс, особенно для страны, экономически зависящей от туризма.

Самое яркое проявление рабства на Сан-Томе - не в переоборудованном форте-музее XVI века, а в неподвластных времени маленьких городках и деревушках, прижавшихся к резко петляющим горным дорогам, огибающим север острова, где прямые потомки порабощенных сахарных рабочих живут сейчас в беспросветной нищете. Почти никто из тех, кого я спрашивал в этих крошечных поселениях, казалось, не узнавал названия самых печально известных исторических плантаций эпохи раннего рабовладения. Однако, проявив немного настойчивости и проехав по затопленным грунтовым дорогам, я обнаружил некоторые из этих мест в необозначенных местах, таких как Плайя-дас-Кончас, где длинные зеленые равнины, склоняющиеся вниз почти до самой кромки моря, предоставляли достаточно обширные земли для создания прибыльных сахарных плантаций. Сегодня эти поля лежат под паром, заросшие высокими, развевающимися на ветру травами.

Что касается сахара, то Сан-Томе горел невероятно ярко, но, как это обычно бывает, недолго. Он стал могущественной силой в зарождающейся атлантической экономике, а затем, когда его почвы истощились, уступил место Бразилии, новому и несравненно более крупному центру притяжения сахарного плантационного комплекса. † После этого остров вступил в фазу необратимого упадка. Все это произошло в течение всего лишь семидесяти лет. Сахар на Мадейре начали производить с большой выгодой примерно в 1425 году. Производство сахара на Мадейре достигло 300 000 арроба , (арроба, принятая в Португалии мера веса, равна 32 фунтам). К 1496 году, когда началось заселение Сан-Томе, производство Мадейры сократилось примерно до 120 000 арроба. К 1530 году Сан-Томе перехватил эстафету и стал ведущим поставщиком сахара в Лиссабон. В 1555 году на острове насчитывалось от шестидесяти до восьмидесяти мельниц , которые производили 150 000 арробасов, и с каждым годом производство резко возрастало. Двенадцать тысяч африканцев обрабатывали землю и поддерживали работу мельниц в любой момент времени, выполняя настолько тяжелый труд, что продолжительность жизни рабочих, вероятно, не превышала нескольких лет. Это требовало постоянного пополнения запасов африканцев с материка. Эти рабы должны были не только обеспечивать ненасытные мельницы тростником, но и в свой единственный выходной в неделю как-то добывать достаточно еды, чтобы прокормить себя. В отличие от них, небольшая община белых на Сан-Томе снабжалась как основными продуктами питания, так и предметами роскоши, доставляемыми двадцатью или более кораблями в год, заходившими из Португалии.

Нововведения в области рабовладельческих плантаций, которые в почти окончательном виде появились на Сан-Томе, при всей их бесчеловечности, в долгосрочной перспективе имели гораздо большие экономические последствия, чем даже гораздо более известные экспансионистские устремления Испании той же эпохи. Это потому, что насильственный труд чернокожих привел к гораздо более длительной продуктивной экономической деятельности - с гораздо большими