Суннитско-шиитские противоречия в контексте геополитики региона Ближнего Востока (1979–2016) - Александр Андреевич Кузнецов

в результате парламентских выборов к власти в Турции пришла исламистская Партия благоденствия (Рефах) во главе с Неджметдином Эрбаканом. Порыв Эрбакана к созданию союза восьми исламских государств, включая антиамериканский Иран, который должен был стать альтернативой «большой восьмерке», привел к тому, что в июне 1997 г. турецкая армия отстранила его правительство от власти. Однако через пять лет, 3 ноября 2002 г., преемница Рефаха Партия справедливости и развития (ПСР, тур. AKP, Adaletve Kalkinma Partisi) во главе с Реджепом Тайипом Эрдоганом выиграла парламентские выборы и сформировала правительство. Десятипроцентный барьер, установленный Конституционным судом для того, чтобы не допустить к выборам курдскую Демократическую народную партию, привел к тому, что в парламент прошли всего две партии, причем ПСР набрала 33 % голосов, а ее основная соперница – кемалистская Народно-республиканская партия – 10 %. В 2007 г. новым президентом страны был избран соратник Эрдогана Абдулла Гюль, а парламентские выборы 2011 г. закрепили успех ПСР, набравшей 44 % голосов[240].

Победе ПСР способствовала, во-первых, сложная экономическая ситуация в стране. С одной стороны, многие турецкие производители и торговые компании выиграли от расширения коммерческих связей со странами СНГ. С другой – галопирующая инфляция грозила привести страну к экономическому провалу. За период 1997–2002 гг. курс турецкой лиры по отношению к доллару упал с 200 тысяч до 1700 тысяч лир за доллар. Правительству ПСР удалось за два года стабилизировать курс на уровне 1,5 миллионов лир за доллар, а в 2005 г. провести списание пяти нулей с купюр[241]. Сделано это было благодаря повышению финансовой дисциплины, стабилизации банковской и биржевой системы, развитию депрессивных ранее восточных и юго-восточных районов страны, а также масштабным инвестициям из стран Персидского залива.

Американский исследователь Майкл Рубин, долго проработавший в Турции, провел исследование о природе экономических успехов турецкого правительства. Как уже было сказано, в канун победы ПСР на выборах Турция находилась на грани финансового кризиса. Исламисты пришли к власти в 2002 г. в условиях галопирующей инфляции и бюджетного дефицита. Самое время было задуматься об ужесточении финансовой дисциплины и увеличении налогов. Вместо этого было предпринято масштабное снижение налогов и запущен ряд социальных программ, в частности раздачи бесплатных учебников школьникам. Само по себе это крайне позитивно характеризует новую турецкую элиту, не собирающуюся перекладывать на народ финансовые издержки. Однако откуда тогда взять деньги?

Еще более замечательным является экономический бум, начавшийся в период нахождения исламистов у власти в некогда депрессивных районах Анатолии. Ярким примером здесь является город Кайсери, родина президента Гюля. Некогда бывший одним из наиболее нищих и тупиковых местечек Турции, Кайсери за первые годы правления ПСР обзавелся суперсовременной гостиницей, торговым центром и новым парком. По расчетам Майкла Рубина, при внимательном изучении турецких экономических показателей ежегодно бросаются в глаза неучтенные доходы на сумму более миллиарда долларов[242]. В этой связи было бы любопытно проследить источники поступления финансовых средств.

По данным М. Рубина, от 2 до 3 миллиардов долларов в Турцию поступило от турецких гастарбайтеров, работающих в Германии. Деньги поступали через сеть благотворительных исламистских организаций, либо через крупные компании, контролируемые бизнесменами-исламистами. Такие как, например, Kombassan Holding, насчитывающий 30 тысяч мелких акционеров и являющийся солидным источником дохода для самого Эрдогана[243].

Впрочем, источник поступлений от турецких гастарбайтеров был ограниченным и вовсе не неисчерпаемым. Гораздо более серьезным каналом «зеленых денег» стали консервативные монархии Персидского залива. По информации М. Рубина, в Турцию в начале 2000-х гг. закачали не менее 12 миллиардов неофициальных инвестиций от богатых исламских государств[244]. Основными источниками такого финансирования стали Малайзия и Саудовская Аравия, добивавшиеся взамен изменения турецкой позиции в отношениях с Израилем. По мнению ряда американских аналитиков, после событий 11 сентября 2011 г. саудовские инвесторы, напуганные возможным ухудшением двусторонних отношений, вывели из США около 100 миллиардов долларов. Из них 20 миллиардов были инвестированы во Франции, 10 миллиардов – в Ливане, 6 миллиардов – в Швейцарии. Турция также оказалась в списках саудовского инвестирования[245]. «Зеленые деньги» являются одним из источников турецкого экономического процветания, поэтому турецкая правящая элита никогда не откажется от стратегического партнерства с консервативными монархиями Персидского залива, в том числе и по проблеме арабских революций.

Второй причиной успеха исламистов было то, что Эрдоган и Гюль учли уроки своего учителя Эрбакана и прежде, чем соперничать с кемалистами, заручились поддержкой главного стратегического партнера Турции, Соединенных Штатов. Некоторые американские круги, близкие к Демократической партии, пришли к выводу о том, что они не могут достичь своих целей с помощью традиционных правых партий в Турции. В этих условиях ставка была сделана на исламистов. Уже в 1996 г. турецкий еженедельный журнал «Айдынлик» сообщил, что американский посол в Турции М. Абрамовитц готовит Р. Т. Эрдогана на пост турецкого премьера. Лидер Рабочей партии Турции Догу Перинчек в своем интервью газете «Гюмхюриет» 17 февраля 1997 г. говорил, что США планируют сделать Эрдогана премьер-министром, а Абдуллу Гюля – министром иностранных дел[246]. Через пять лет эти предсказания оказались пророческими.

Подтверждением одобрения избрания исламистов американским партнером является статус Эрдогана как сопредседателя проекта «большого Ближнего Востока», разработанного американскими партнерами, о чем последний неоднократно заявлял на официальных мероприятиях начиная с 2004 г. Абдулла Гюль признал, что разработал совместно с бывшим госсекретарем США Колином Пауэллом секретный двухстраничный договор, который никогда не выносился на одобрение турецкого парламента[247].

Однако после прихода к власти руководство ПСР во главе с харизматичным Реджепом Тайипом Эрдоганом стало проводить политику продвижения турецких национальных интересов, которую можно было охарактеризовать словами «ни Запад, ни Восток»[248]. Большую роль в формировании внешней политики кабинета Эрдогана сыграл профессор Стамбульского университета Ахмет Давутоглу, сформулировавший концепцию «стратегической глубины» и «нулевых проблем с соседями». В 2005 г. А. Давутоглу становится советником премьер-министра Р. Т. Эрдогана по внешней политике, а в 2009 г. – министром иностранных дел Турции. Согласно его доктрине, Турции для безопасного и гармоничного развития необходимо поддерживать отношения с соседями в регионах Ближнего Востока, на Балканах, на Южном Кавказе. Особенно важно для Турецкой Республики взаимовыгодное партнерство со странами арабо-мусульманского мира и с Ираном. При этом Анкара не собиралась отказываться от хороших отношений с Вашингтоном и членства в НАТО[249].

Сам А. Давутоглу так писал о новой внешнеполитической доктрине Турции: «Мы готовы взять на себя роль посредника в различных конфликтах благодаря нашим солидным отношениям с многими этническими и религиозными группами, особенно тюркоязычными. У нас есть концепция безопасности для всех. Эта концепция включает в себя три плана. В политическом плане – это диалог на высшем уровне. В экономическом – это взаимовыгодная