Pax Britannica: Кровь и пламя - Сим Симович

Секретарь кивнул и вышел. Цезарь остался один со своими мыслями.

Он прожил долгую жизнь, полную войн и побед. Завоевал Галлию, переправлялся в Британию, разгромил Помпея, стал диктатором Рима. Казалось, нет противника, которого он не мог бы победить.

Но Крид был не обычным противником. Это была сила, выходящая за рамки человеческого понимания. Демон? Бог? Проклятый дух? Неважно. Важно было одно — его нужно остановить.

Военный совет собрался к вечеру в большом зале на Палатине. Пришли все — от седовласых ветеранов до молодых амбициозных командиров. Лица были серьёзными; слухи о катастрофе на севере уже распространились в военных кругах.

— Господа, — начал Цезарь, вставая перед картой, — империя столкнулась с беспрецедентной угрозой. В течение года неизвестный варвар по имени Виктор Крид уничтожил всю Галлию и Британию.

Гул голосов прокатился по залу. Некоторые легаты выглядели ошеломлёнными, другие — скептичными.

— С позволения, божественный, — поднялся легат Квинт Лабиен, ветеран галльских войн. — Как один человек может уничтожить целые провинции?

— Хороший вопрос, — кивнул Цезарь. — Марк, зачитай основные характеристики противника.

Секретарь поднялся и начал читать сводку разведданных. С каждым пунктом лица командиров становились всё мрачнее.

— Бессмертие, управление кровью, армии чудовищ, — пробормотал префект Гай Плиний. — Это похоже на бред сумасшедшего.

— Три легиона — не бред, — жёстко сказал Цезарь. — Пятнадцать тысяч мёртвых солдат — не бред. Уничтоженные провинции — не бред.

— Тогда как с этим бороться? — спросил молодой трибун Марк Антоний.

— Готовиться к войне, — ответил Цезарь. — К войне, какой мир ещё не видел.

Он подошёл к карте и начал объяснять план.

— Линия обороны по Рейну. Шесть легионов плюс вспомогательные войска. Каждая переправа укрепляется, каждый брод минируется. Если Крид попытается переправиться, встретим его огнём и сталью.

— А если он обойдёт с моря? — поинтересовался Лабиен.

— Флот контролирует все подходы. Ни одно судно не пройдёт незамеченным.

— А если он двинется через Альпы?

— Горные проходы заблокированы. Крепости на каждой тропе.

Командиры слушали внимательно, задавали вопросы, предлагали дополнения. План обороны обретал конкретные очертания.

— Хорошо, — сказал Цезарь в конце совещания. — У нас есть стратегия. Но помните — мы сражаемся не с обычным варваром. Готовьтесь к невозможному.

— А если обычных методов окажется недостаточно? — спросил Антоний.

Цезарь долго молчал, глядя на карту.

— Тогда применим необычные, — сказал он наконец. — В Египте есть жрецы, изучающие тёмную магию. В Греции — философы, постигшие тайны бытия. В Персии — маги огня. Если нужно будет сражаться с демоном, найдём оружие против демонов.

— Рим не использует магию, — возразил Лабиен.

— Рим использует всё, что может обеспечить победу, — жёстко ответил Цезарь. — Мы не можем позволить себе принципиальность, когда на кону существование империи.

Совет закончился поздно ночью. Командиры разъехались к своим легионам, унося приказы о мобилизации. Цезарь остался один в опустевшем зале.

Он подошёл к окну и посмотрел на ночной Рим. Город спал, не подозревая об угрозе с севера. Миллионы людей верили в могущество империи, в непобедимость легионов.

Но Цезарь знал правду. Империя столкнулась с врагом, против которого бессильны обычные методы. Враг, который мог уничтожить Рим так же легко, как уничтожил Галлию.

— Боги, — прошептал он, — дайте мне силу защитить то, что создавали поколения.

Ответа не последовало. Только ветер завывал в окнах, принося с севера запах гари и смерти.

Цезарь вернулся к столу и взял перо. Нужно было писать письма — союзникам, вассалам, наместникам дальних провинций. Мобилизовать все ресурсы империи для защиты от одного человека.

Виктора Крида.

Имя, которое скоро узнает весь мир.

***

**ИНТЕРЛЮДИЯ: АРТУР**

Артур Пендрагон сидел у догорающего костра и всматривался в спящую фигуру Крида. Прошло три месяца с тех пор, как они покинули руины Стоунхенджа, три месяца скитаний по мёртвой Британии, и юноша до сих пор не мог постичь человека, который убил его отца и разрушил его мир.

Крид спал как обычный смертный — размеренно дыша, изредка поворачиваясь на бок. Но даже во сне от него исходила аура силы, принуждающая воздух вибрировать. Артур видел, как мерцают защитные руны на его доспехах, как слабо светится рукоять меча, покоящегося рядом.

— Кто ты в действительности? — прошептал юноша.

Этот вопрос терзал его с первого дня. Крид именовал себя проклятым, толковал о тысячелетиях существования, являл способности, которые не должны были принадлежать смертному. Но одновременно он вкушал обычную пищу, спал, как любой человек, порой даже улыбался своим мыслям.

За минувшие месяцы Артур увидел множество граней своего похитителя. Крид оказался терпеливым наставником, разъясняющим тонкости владения мечом. Безжалостным воином, убивающим без колебаний всех, кто преграждал им путь. Мудрым философом, рассуждающим о природе власти и справедливости. И одинокой душой, изнемогшей от бесконечного существования.

— Ты не спишь, — раздался голос из темноты.

Артур вздрогнул. Крид открыл глаза и взирал на него с привычным бесстрастием.

— Не могу заснуть, — честно ответил юноша.

— Снова кошмары?

— Да.

Артур не лукавил. Каждую ночь ему грезились одни и те же видения — пылающий Лондиниум, мёртвые воины у Адрианова вала, его отец, умирающий с проклятием на устах. Порой сновидения были настолько яркими, что он пробуждался в холодном поту, не ведая, где находится.

— Рассказывай, — сказал Крид, усаживаясь у костра.

— Зачем? Ты и так знаешь содержание моих снов.

— Рассказывать — значит изживать. Боль, которую таишь внутри, отравляет душу.

Артур воззрился на него с удивлением. Философские размышления плохо сочетались с обликом беспощадного завоевателя.

— Ты говоришь как мудрец, а поступаешь как чудовище.

— Мудрость и чудовищность не исключают друг друга, — возразил Крид. — Самые страшные тираны в истории были людьми образованными.

— Тогда почему ты творишь зло? Почему убиваешь, разрушаешь, несёшь страдания?

Крид долго безмолвствовал, созерцая пламя.

— Потому что ищу выход из лабиринта, в котором заточён уже тысячелетие. А единственный известный мне способ — идти вперёд, невзирая ни на что.

— Какой лабиринт?