Памяти солёная волна - Станислав Митрофанович Сахончик

катера, забрали с палубы и надстройки по нескольку человек раненых и быстро отошли – тушить его было бесполезно. Как потом оказалось, отошли очень вовремя. Через несколько минут огонь подобрался к бакам с горючим, раздался взрыв, полетели обломки, и катер затонул кормой, показав покрытый пробоинами борт с белым закопчённым номером «Р-202». На поверхности воды остались только плавающие обломки и лужицы горящего топлива. Это был один из четырёх больших патрульных катеров американской постройки типа «Свифтшипс-105», полученных ещё королевской Эфиопией. Не стало ещё одного из наиболее боеспособных эфиопских кораблей, вооружённого четырьмя 23-миллиметровыми пушками и крупнокалиберными пулемётами «Браунинг». Из 17 человек экипажа катера выжили только семь раненых, погибли и все его офицеры.

А остров продолжал сотрясаться от артиллерийского огня – эритрейские катера по-прежнему крутились в пределах видимости. В их сторону, стреляя на ходу, уже шёл сторожевой корабль Ф-1617 и три эфиопских катера.

Катера с ранеными подошли к пирсу, где их ждали две санитарные машины и начмед базы майор Демеев. Машины увезли раненых в санчасть базы, там уже была готова операционная.

Весь экипаж «Имана» стоял у борта и хмуро наблюдал, как мрачные эфиопские моряки смывали из шлангов кровь с палуб катеров и розовая вода, пузырясь, уходила в шпигаты. Война показала ещё раз своё отвратительное лицо.

Командный состав танкера, не сговариваясь, собрался в кают-компании, настроение было неважным. К первому помощнику Пикину посыпались вопросы: когда закончится рейс, будет ли долгожданный заход в Абу-Даби для отдыха. Всем уже изрядно надоело постоянное напряжение походов, томительные минуты ожидания взрывов снарядов и гадание «попадёт – не попадёт». Всё же они являлись гражданскими людьми, и их задачей была отнюдь не война, хотя они и вели себя на ней вполне достойно. Пикин, как мог, отвечал на вопросы, дожидаясь прихода капитана.

Абраменко пришёл из штаба базы мрачным, принеся неприятные новости. Главный штаб ВМФ «в целях экономии горючего и моторесурса» решил отменить заход «Имана» в порт эмирата АбуДаби. Известие об этом вызвало взрыв возмущения у всего экипажа, тем более что этот заход был запланирован в боевом распоряжении на поход ещё в Севастополе. Сгоряча несколько человек даже положили на стол капитана рапорта об уходе. С трудом капитану с первым помощником удалось утихомирить моряков, тем более что послезавтра предстоял очередной конвой в Аден, где можно было всё узнать подробнее в штабе эскадры. К тому же корабль управления «Баскунчак» тоже подошел в Аден из Персидского залива.

Выписка из судового журнала СМТ «Иман» от 05.06.1990 г.:

«07.30. Снялись с якоря. Следуем в п. Аден.

08.43. Справа по борту в 5–7 кбт взрыв снаряда. Увеличили ход до самого полного.

08.47. Взрыв снаряда по правому борту в 5 кбт.

08.50. Взрыв снаряда справа в 4 кбт.

08.53. Взрыв снаряда справа в 2 кбт.

08.54 Взрыв снаряда справа в 1 кбт.

09.10. Взрыв снаряда слева в 0,8 кбт.»

Капитан, до боли сжав в руках бинокль, диктовал вахтенному помощнику координаты приближавшихся в пелене дымзавесы взрывов, и мучительно ждал попадания. На мостике царила гробовая тишина, прерываемая только голосом капитана и глухими гидродинамическими ударами по корпусу. Да со стороны тральщика уже привычно доносилась песня Высоцкого «Я – корабль конвоя», которую командир всегда приказывал пускать по трансляции верхней палубы при входе в зону обстрела.

Рулевой, сжав штурвал в сразу вспотевших ладонях, побелевшими губами шептал про себя молитвы. Такого интенсивного обстрела танкер ещё не переживал. От последнего взрыва по палубе зазвенели горячие осколки, несколько их на излёте ударили в стекла ходовой рубки.

Больше разрывов не было, и танкер с кораблями эскорта вырвались из облака дымзавесы на яркое солнце, к жизни.

По приходе в Аден капитан добился встречи с командующим эскадры. Тот, разобравшись в ситуации, поддержал ходатайство капитана перед Москвой, и экипажу был разрешён заход в Абу-Даби для отдыха и пополнения запасов воды, топлива и продовольствия для базы. Это, как потом выяснилось, вызвало недовольство в штабе Черноморского флота.

На обратном пути на Дахлак обстрелов не было. Рулетка опять сработала вхолостую.

22 июня 1990 г. танкер «Иман» уже швартовался в Абу-Даби, где люди наконец-то смогли отдохнуть от нервного напряжения и опасности. Даже не верилось, что в Эмиратах живут так спокойно, когда в Эритрее идёт война, а Персидский залив кишит минами, на которых подрываются супертанкеры.

Однако через неделю «Иман» снова был на переходе к Дахлаку. Удивительно, но обстрела и атак катеров удалось избежать. Командир базы объяснил, что накануне эфиопские сторожевики нанесли удар из установок «Град» и корабельных орудий по острову Шума. Стреляли «по площадям», но эффект налицо – уже десять дней как тихо. Только несколько эритрейских катеров ночью в отместку обстреляли остров Нокра, впервые снаряды упали на территорию внутри базы и на внутренний рейд. На острове стало тесно от кораблей, все причалы были забиты катерами, десантными кораблями и вспомогательными судами эфиопского флота, много их теснилось на рейде.

Наконец, наступил долгожданный день – пришел приказ на переход в Севастополь. Моряки тепло распрощались с командованием базы и экипажами кораблей, с которыми сроднились за эти полгода необъявленной морской войны.

14 июля 1990 года в 7.35 «Иман» снялся с якоря и взял курс на Аден. За кормой таяли очертания плоских берегов архипелага, куда он больше уже никогда не вернётся. Снова объявили тревогу, снова из динамиков тральщика по морю разносится знакомая песня «Я – корабль конвоя», снова дымзавеса и томительное ожидание обстрела.

Но с Шумы не доносится рева стартующих снарядов «Градов», и опасную зону прошли спокойно. На границе территориальных вод Эфиопии тральщик и АК-312 сбавили ход и, подняв флажный сигнал «Счастливого плавания», легли в дрейф, ожидая танкер «Шексна», шедший из Адена на остров Нокра.

– Ну, всё. Теперь домой! – с облегчением сказал Абраменко и ушёл с мостика в свою каюту. Напряжение последних дней спало, и он спокойно прилёг на диванчик и провалился в сон.

Экипаж с оживлением ждал возвращения. Потянулись снова Суэцкий канал, Дарданеллы, Босфор.

Выписка из судового журнала СМТ «Иман»:

«27071990 г. Чёрное море.

7.30. Вошли в территориальные воды СССР.

19.00. Ошвартовались кормой к причалу № 43 п. Севастополь».

На причале было всё, что положено: флотский духовой оркестр, играющий «Легендарный Севастополь», толпа встречающих родных и знакомых, приветственные крики с рядом стоящих судов бригады вспомогательного флота, белопенная волна фуражек и бескозырок.

Трап коснулся бетона причала, Абраменко, в парадной форме, чеканя шаг, подошёл к заместителю командующего Черноморским флотом и отдал короткий рапорт. Потом они обнялись. Традиционного жареного поросёнка капитану поднесли