Грандиозные авантюры. Николай Резанов и мечта о Русской Америке - Оуэн Мэтьюз

Демидов высоко оценил тонкость, с которой Резанов представил ситуацию при дворе и защитил семейные интересы Шелиховых. «Ваш зять уж точно не такой дурак, каким вы его описываете», – писал он Наталье Шелиховой. Также Демидов пишет: «Он заслуживает уважения. Ему надо предоставить больше возможности для того, чтобы он принимал участие в делах, осложненных враждебным отношением купцов-конкурентов»9. Еще бы! Резанов сумел добиться подписания важного для развития дела Шелихова документа, разве это не доказательство того, что он является опытным политиком?

Однако триумф Резанова был недолгим. Шестого ноября 1796 года у Екатерины Великой, правивший страной 34 года, то есть на протяжении всей жизни нашего героя, случился апоплексический удар, или кровоизлияние в мозг. Произошло это на глазах у Зубова. Он бросился к государыне и увидел, что та, ударившись о комод, лежит без сознания. Пока императрица умирала, перепугавшийся фаворит принялся жечь компрометирующие его личные письма и письма Екатерины, понимая, что его звезда закатилась10.

8. Павел

Император делает вид, что он прусский король, и каждую среду проводит маневры.

Граф Федор Ростопчин

Екатерину на российском троне сменил ее сын, всей душой ненавидевший мать. Впрочем, его отношение можно понять – Екатерина пришла к власти, свергнув отца Павла, императора Петра III, которого задушили во время дворцового переворота. Надо сказать, что и сама Екатерина недолюбливала отпрыска, который даже внешне напоминал отца – тот же вздернутый нос и скошенные к вискам глаза. Правда, здесь не обошлось без загадки. Екатерина писала мемуары[37], которые после ее смерти читали многие придворные (а много позже они были опубликованы). В этих мемуарах императрица обмолвилась, что, вполне вероятно, Павел является сыном ее первого любовника Сергея Салтыкова. Екатерина называла Павла «слабым» и «глупым». Весьма нелестно отзывалась она о своем сыне и в личных письмах. «Монсеньор и мадам являются людьми второго сорта»1, – писала она о Павле и его второй супруге Луизе Вюртембергской в письме другу.

В 1790-х годах паранойя Павла по поводу того, что его могут отравить по приказу матери, приобрела грандиозные масштабы. Он даже публично обвинял Екатерину в том, что по ее приказу в его еду якобы подмешивают битое стекло.

Как только Павел услышал о том, что у его матери случился удар, он примчался в Царское Село и начал рыться в ее личных бумагах. Зубов к тому времени уже предусмотрительно покинул личные покои императрицы. Граф Безбородко писал о том, что в бумагах Екатерины Павел нашел запечатанный конверт с пометкой «Открыть на Совете после моей смерти». Со времен Петра Великого российские монархи имели право выбирать своего преемника, и Павел опасался, что мать может сделать императором его собственного старшего сына Александра, в котором души не чаяла[38]. Екатерина действительно рассматривала возможность передачи власти Александру и даже говорила об этом в 1794 году. Однако на момент ее смерти Александру было всего девятнадцать, и он был слишком молод для того, чтобы управлять империей. Впрочем, Екатерина вряд ли стала бы менять порядок престолонаследия и уж тем более решать столь серьезный вопрос с помощью письма, которое надо было открыть после смерти: наверняка имея в виду эту мысль, она бы оставила какие-либо устные распоряжения. Как бы там ни было, Павел на всякий случай бросил подозрительное письмо в горящий камин[39].

Придворные шутники называли Павла «русским Гамлетом». Точно так же, как и королева Гертруда, мать Гамлета, Екатерина жила с убийцей своего мужа, графом Орловым, и у нее были далеко не лучшие отношения с сыном. Павел стал императором в возрасте сорока двух лет, то есть он был самым старым царевичем во всей истории российской монархии. За двенадцать лет до восшествия на престол Павел писал: «Мне уже тридцать, и мне совершенно нечем заняться».

Екатерина, равнодушная к сыну, ни дня не занималась его воспитанием. Сразу после рождения она передала его нянькам. Позже Павел полностью был отстранен от государственных дел. Зато свой дворец в Гатчине он превратил в микрокосмос государства, императором которого был. Но на самом деле даже подаренный матерью гатчинский дворец был своего рода издевкой с ее стороны, поскольку ранее он принадлежал Григорию Орлову, ее любовнику (владельцем дворца Павел стал после смерти Орлова).

Павел изменил в Гатчине все, что только смог. В первую очередь он приказал убрать цветники и сделать на этом месте плац. Вместо изящных павильонов распорядился построить бараки для солдат, которых безжалостно муштровал. Павел велел прорыть пятидесятиметровый тоннель, по которому мог бы скрыться от подосланных Екатериной убийц… Не будем перечислять все его странности – сын Екатерины, которая по большей части вела себя рассудительно, оказался полной ее противоположностью.

Павел правил всего четыре года, четыре месяца и четыре дня. Вступив на престол, он сразу же начал мстить бывшим фаворитам своей матери. Он приказал разрушить мавзолей, в котором покоился прах Потёмкина, а сам прах выбросить. Ужасно… Платон Зубов, рисуя себе страшные картины, поспешил скрыться из столицы. Впрочем, Павел обошелся с Зубовым милостиво – он заставил его подписать прошение об отставке, но четыре года спустя, в ноябре 1800 года, вернул ко двору.

Из братьев Орловых к тому времени в живых оставался только Алексей, участник убийства Петра III, и Павел придумал для него изощренную месть. Он приказал эксгумировать останки своего отца (тот был похоронен в усыпальнице Александро-Невской лавры тридцать четыре года назад, а причиной его смерти указали «обострение геморроя») и перенести в Петропавловскую крепость. Павел заставил Алексея Орлова, князя Барятинского и генерала Пассека (эти двое также были участниками заговора) идти за гробом и нести корону и скипетр Петра. Первую ночь после перезахоронения всем троим пришлось стоять в карауле около могилы. Павел хотел таким образом унизить их, но больше наказывать не стал.

Одними репрессиями дело не ограничилось – Павел отменил многие из законов, которые приняла его мать. Никому не доверявший, боявшийся собственной тени, свой престиж он пытался поддерживать странными способами. Например, он требовал, чтобы приходящие к нему на аудиенцию становились на колени и целовали ему руку, а еще лучше – ползли к нему на коленях чуть ли не от дверей. При нем не устраивали балы, он приказал снять люстры в Зимнем, после девяти вечера на улицах столицы гасили огни, а сами улицы перекрывали рогатками. Он вернул телесные наказания для дворян и разорвал союз с Австрией только потому, что ее император Франц II оказался племянником старого друга