Коко Шанель. Я сама — мода - Мишель Марли

— Я тебя не понимаю.

Он не ответил, и Габриэль надеялась, что разговор окончен. Но он вдруг заговорил снова.

— Коко, я не поеду в Мадрид без тебя. Ты поедешь со мной.

— Это невозможно, — ответила она, не раздумывая.

В следующую секунду она пожалела об этом — не стоило спорить с ним сейчас, Игорь наверняка воспримет это как вызов, чтобы настаивать на своем. С другой стороны, если она и была в чем-то уверена, так это в том, что не поедет с ним в турне. Из-за его жены. Из-за сплетен. И потому, что не хочет. Сон как рукой сняло.

Она открыла глаза. Узкая полоса света от фонарей на Вандомской площади пробивалась сквозь щель между шторами и освещала его взбешенное лицо. Он явно не был готов смириться с судьбой, уготовившей ему успех в творчестве и драму в любви.

— Я не могу вот так взять и уехать из Парижа. — Она попыталась произнести это как можно мягче. — У меня ателье, ты забыл? Прежде чем куда-то уехать, я должна все подготовить. На это нужно время.

— Но я не могу остаться и наблюдать, как моя музыка странствует по свету.

— Я понимаю, — Она приподнялась, облокотившись на локоть. — Поэтому ты поедешь в Испанию. Без меня, но со своей музыкой.

Мысль о том, что благодаря его отъезду ее наконец-то снова ждут спокойные вечера, а главное — ночи, полные безмятежного сна, была так притягательна, что она с трудом подавила радостный возглас. Она не хотела его обижать.

— Умоляю тебя — поехали со мной! Хочешь, я встану перед тобой на колени?

Только этого ей не хватало.

— Не надо, — ответила она спокойно. — Прошу тебя. Не сходи с ума, это глупо.

— Мне все равно.

— Зато мне не все равно.

Они смотрели друг на друга в упор. Ей показалось, она слышит, как хрустнули его яростно сжатые челюсти.

Поддавшись внезапному порыву, она пообещала:

— Я приеду. Разберусь с делами и приеду к тебе.

Он на секунду опешил — очевидно, такой вариант даже не приходил ему в голову. Своей мягкой рукой музыканта он с такой силой сжал ее руку, что она вскрикнула.

— Мне больно!

Но он не слышал.

— Коко, ты моя, ты слышишь! Пообещай мне, что как можно скорее все уладишь и приедешь в Мадрид! Поклянись, что приедешь ко мне!

Габриэль закрыла глаза. Она вновь видела перед собой каменный пол, покрытый мозаикой. Один, два, три, четыре, пять… Назавтра в церкви ей пришлось бы покаяться в том, что она солгала.

Она открыла глаза и посмотрела на него.

— Обещаю.

Часть третья

1921

Глава первая

Привычным движением Габриэль одну за другой вытаскивала булавки из игольницы на запястье, драпируя складками плотную хлопковую ткань. Окинув критическим взглядом свою работу, она вытащила одну булавку, сжала ее губами, вместе с дымящейся сигаретой, и закрепила складку по-другому. Она всегда использовала миткаль в начале работы и лишь позднее выбирала подходящую ткань для каждой конкретной вещи. Хорошо скроенный миткаль — вот в чем крылся секрет ее идеальных силуэтов. И в драпировке, идущей от линии спины. Габриэль была убеждена — все движение идет от спины, поэтому именно там требовался крой настолько свободный, насколько это возможно.

На секунду все поплыло у нее перед глазами, ноги подкосились от усталости. Уже несколько часов подряд она безуспешно пыталась создать вечернее платье. Надо сделать перерыв. Ее модель проявляла чудеса терпения и, очевидно, легко могла бы позировать художнику, однако Габриэль боялась, что сама вот-вот окончательно перестанет соображать. Позволить себе такую слабость в своем ателье недопустимо. Поэтому, стиснув зубы, она отогнала мысли об отдыхе и натянула свернутую в подобие рукава ткань на руку молодой женщины, которая была выше Габриэль минимум на голову.

Русские девушки почти все были гораздо выше нее, при этом на удивление стройные и грациозные. Та, что сейчас стояла перед Габриэль, утверждала, что она принцесса. Вполне возможно, так и было — а может быть, она была лишь графиней или баронессой. Габриэль уже знала, что не все титулы, используемые в Париже, соответствовали тем, что были в ходу в царском Петербурге. Но прошлое положение моделей при дворе мало ее интересовало — главное, чтобы нанятые ею ходячие манекены хорошо выполняли свою работу и что-то собой представляли. Присутствие на военных парадах и продолжительных придворных церемониях приучило этих дам подолгу стоять неподвижно. А потому эта молодая женщина, равно как и другие нанятые русские девушки, была для Габриэль идеальным вариантом. Коко Шанель создавала свои коллекции на манекенах или на живых женщинах, отнюдь не за рабочим столом. Только так, говорила Коко, можно добиться совершенной гармонии между вещью и ее обладательницей.

— Ай! — вскрикнула модель.

— Простите, — пробормотала Габриэль, не поднимая головы.

Линия плеча получилась неровной — глазомер ее подвел. Все, нужно сделать перерыв. Впереди еще куча дел, она не успела и половины намеченного на сегодня. Еще только полдень, а она чувствовала себя такой усталой, будто проработала весь день.

— Ай!

От неожиданности сигарета выпала у Габриэль изо рта и прожгла очередную маленькую дырку в паркете. На этот раз она уколола булавкой собственный палец.

— Давайте сделаем небольшой перерыв, — со вздохом сказала она. — Вы можете пока отдохнуть, Елена.

Краем глаза Габриэль заметила, как женщина выдохнула, расслабив плечи. Прямо как солдат по команде «Вольно!», пронеслось у нее в голове. Забавно, что эти русские дворянки бежали из России, спасаясь от пролетариата, а в итоге здесь, в Париже, вынуждены подчиняться командам дочери уличного торговца. «Мы живем в безумном мире», — подумала Габриэль, поднимая с пола упавшую сигарету и прикуривая новую.

Чтобы дать отдых усталым глазам, она подошла к окну. Стоял пасмурный февральский день, и улица Камбон сейчас совершенно не радовала взгляд. Моросящий дождь, столь типичный для Парижа, временами превращался в ливень такой силы, что вода проникала в швы оконных рам.

Габриэль решила, несмотря на погоду, все же прогуляться попозже в книжный магазин Огюста Блэзо, чтобы запастись книгами для еще одного вечера без Стравинского. Какое счастье, что можно снова спокойно читать по вечерам! Габриэль не знала, что будет, когда он вернется из Испании. На его телеграммы и телефонные звонки с бесконечными просьбами и требованиями немедленно приехать в Мадрид она неизменно отвечала одно и то же: «Пока не могу. Пожалуйста, потерпи еще немного, у меня срочная работа…» Прекрасно