Жить - Кельта

перед всеми, и другие старики лишь одобряли, кивали да поддакивали. А вот Мала начинала злиться, чувствуя растерянность сестрёнки и видя её одеревеневшую спину и ровные ряды рясн, не звякающих колтами. Но она дождалась, пока старик выдохнется.

— Мы с вами добрые соседи. Вы нам, сиротам, помогли, дом справили, но и живикой оплату получили. Да и мы вам в помощи не отказывали, Ясна в меру скромных сил каждого исцелить старалась, да чтоб не обидеть и благодарность принимала. Верно говорю? — волховица подняла голос.

— Верно, верно, — подтвердили и кметы, и поместные.

— Верея, что в этом году произошло? Сказывай!

— Года два уже нам рук на всё хватает, и делянку расчистить, и овин справить. В том году земля дала хороший урожай, ласковая весна, доброе лето, длинная осень, и всё спокойно было. А в этом весна выдалась дождливой и холодной, посевы долго не всходили, а много поздними заморозками побило. Но на весенние свадьбы Ясна отправила подарками живику по доброй памяти. Там просватались знакомцы, что со многими из нас дружбу водили, или с нашими на зимнюю охоту ходили, или кудель отбить, спрясть да соткать помогали. А вот на давешнюю свадьбу никого из нас не позвали, даже Ясну. И внуков этих в поместье и не видывали. Так зачем им подарки большие отправлять? По-соседски? Так на наши свадьбы по-соседски никто и грибов лукошка не прислал, сирот сироты чествовали.

— Может несправедливость какая была? Или кто из наших, из поместья обидел их? — Мала спросила Верею, но положила руку на плечо сестры, а взгляда со стариков не сводила.

— Так нет же. Коль не было бы у нас справедливости, так разве ходили бы суд у волховиц искать отовсюду за Последней. И кметки, и девки, и даже почтенные старики захаживали. Вот эти вот самые.

Верея упёрла руки в бока, подняв пышную грудь повыше, подбородком дёрнула, мол, поспорьте! Но ей перечить никто не взялся, и она гордо ушла обратно к толпе и встала рядом с мужем. А Мала ухмыльнулась и чуть склонила голову набок, будто под тяжестью обруча устала.

— Так что ж вам надобно, соседи дорогие? В скольких волостях ни была, в каких поместьях не жила, нигде княжа с княжиней кметские урожаи не волновали, не беспокоили. Подати собрать, лихой люд дружину гонять отправить, даже суд судить сам не будет, княжих людей пошлёт. А вольных волхвов и того меньше забот с землёй и людьми на ней связывает. А уж на свадьбы по деревням подарки слать…Ха! А вы от нас чего ждёте? Быть соседями или под руку встать? Или получать заботу как о своих людях, но вольницу диких земель? Не бывает так, не бывает. И ни в одной Правде такого не написано, ни в одной были не рассказано! — Мала замолчала и чуть сжала плечо сестры.

— У нас вчера и сегодня свой праздник был, — заговорила Ясна, восседая на покрытой шкурой волка лавке как на стольце, прямая и гордая. — Сестра Мала вернулась из путешествия в Перерождающийся мир через Врата Перехода. Вернулась, не сгинула, не погибла. А вы, соседи, пришли с обвинениями разрушить нашу радость? Кем вы себя сочли, чтобы нас, сирот, поучать⁈ Вы обидою отплатили за мою добрую волю. Так не уподобиться ли мне вам? Так скажите, от сердца ли, от ума ли я помочь должна чужакам? Мне ближе те, кто со мной счастье разделил, да в годы ожидания подбодрил, о них и забота рук моих будет. А таких стариков я даже у ворот своих не потерплю.

Ясна встала, глядя полуприкрыв глаза сверху вниз на потерянных стариков, привыкших к кроткой девушке. А теперь перед ними была не внучкина ровня в старой сорочке и с медными околецами, а сиянием с рассветным солнцем спорящая княжая дева, в золоте и величии. Волховица сурово обвела всех взглядом, всмотревшись в лица и хотела уже развернуться, уйти…

— Княжиня Ясна, княжиня Мала, примите наши дворы под свою руку! — выкрикнул один из кметов, стоявших за старостами, и встал на колени, склонив голову. За ним слова и поклоны повторили и другие мужчины.

— Может ли ваше слово за все семьи сказать. Это не пустое обязательство, оно клятве равносильно, — заметила Ясна, чувствуя руку сестры на плече. — А выбранные старейшины ведь тоже перед нами.

— У стариков ум бывает неясен, да после долгой работы, да после бессонной ночи. Мы от имени наших отцов и дядьёв покорно прощения просим. И заверяем, что повинные в ссоре между нами больше у ваших ворот не покажутся.

— Добро, — Ясна медленно кивнула. — Коль дела к нам возникнут, от вас пусть Кулик говорит, ему у меня веры больше. А сейчас осени пора, каждый день дорог. Вот по снегу и приходите уклад составлять.

Сёстры ушли, оставив пустой столец и кметов, стоящих в мокрой грязи. Сироты потянулись по делам следом, у них были свои наказы на день и неделю, да и спросят с них не глядя на праздник. Только Яр с Вереей задержались и помогли подняться деревенским. Но и они с удивлением посматривали на верх склона, где стоял самый первый дом поместья.

Но каждый в своем сердце почувствовал себя лучше. Кто такие Ясна и Мала? Волховицы? Хозяйки поместья? Старшие сёстры сиротам? Княжини. Они ими уже были, просто только утром это прозвучало, разбив любые сомнения. Да и поместье теперь не шуточное, а поместье клана сирот стало.

Глава 29

Шаг за шагом путь решат.

Но весь путь шагом не измерят.

Перед дружинным домом воеводы с гриднями отбирали кольчуги в починку, перетрясая их чуть ли не по колечку. А к ним и подстёжки проверить надо, и проветрить. Вот и пришлось Горану с Углешой утро провести с бумагой и чернилами на крыльце, записывая латки и во сколько они дружине встанут. Неспешную работу прервало появление сенной девушки из теремов. Она робко оглядывалась, выискивая кого-то, и приветствовала воинов так тихо, что и сама себя не расслышала. Горан обернулся на смех гридней и узнал гостью, кивнул ей подойти.

— Княжич Ярун что-то передать велел? — спросил он у девушки.

— Да, он просил подойти выпить чаю сейчас, не дожидаясь обеда, — девушка от страха не могла и головы поднять, только мяла рукав сорочки дрожащими пальцами.

— Иди, брат. Дед