Академия преемников. Яга против! - Александра Логинова

теперь жертвуй задом. Может, спалить всё к едрене-фене? Или плюнуть в неё. Все равно ничего питательного в этих колосках, насквозь прожженных пестицидами, уже не осталось.

— Не вздумай поле губить, полоумная, спугнешь. И ладошку с огоньком подними повыше, не дай смерть, загорится. Выглядывай нашу шестёрку, иначе сброшу.

Ах ты скелет ходячий. Ну, ничего, я тебе еще припомню. Ночной ветер тоскливо покачивал колоски и я слегка приглушила пламя, разделив его на две части. Все равно ни зги не видно, так что пусть два огонька будут похожи на глаза заплутавшей в поле мавки. Или на телефоны сумасшедших туристов.

— Если ты думаешь, что пламя свечи можно перепутать с глазами нечисти, то ошибаешься, — насмешливо донеслось снизу.

— А вот он так не думает, — хрипло ответила я.

В пяти метрах правее зажглись мертвыми огнями два пустых, бездонных глаза.

Глава 20

— Ни звука, — шикнула я, медленно гася пламя. Константин только пренебрежительно хмыкнул и с размаху ссадил меня со своей шеи.

— Хватит, накаталась.

Размашистым шагом самоубийца двинулся в сторону нежити, интуитивно определив, куда я изволила пугаться.

— Костик, — тихо пискнула я, наблюдая, как от касания длинной узкой ладони пшеница стремительно кукожится и чернеет. А ведь он меня этими руками касался!

Пятачок сгнивших колосьев открыл нашим взорам длинную человеческую фигуру, пригибающуюся к земле. Оскаленная челюсть приоткрылась, капая густой слюной с острых зубов.

— Какой красивый, — восхитился живой мертвец и шагнул к существу. — Хватит ноги тереть, соберись.

— Куда, придурок, это же ырка! — пришлось вцепиться в его руку, чтобы приостановить безвременную кончину вреднючего царевича. — Ты еще жив, если не забыл!

— Пока еще жив, — подтвердил Константин, простирая руку над полем и вдыхая побольше воздуха.

— Уверен, что хочешь отдать свой первый раз вурдалаку?

Костик подавился воздухом и закашлялся. Я проигнорировала полный возмущения взгляд и прикинула, что могу противопоставить ырке. Подкупить его каким-нибудь Иванушкой? Но у нежити нет с собой мешка, не возьмет. А у меня нет Иванушки. Сжечь его? Отравить? Умертвить? Ой, это к Костику, не ко мне. Хотя как умертвишь того, кто давно не живет?

Сажик рассказывал, что любая нежить боится огня. Значит, остается только пламя.

— Еще раз свой фитилёк запалишь, я тебе башку сверну, — ласково пообещал царевич, накрывая мою ладонь с зародившимся пламенем.

— Себе сверни для начала, умник!

— Эй, ты, мох полевой, — напрочь игнорируя моё возмущение, крикнул Константин, обращаясь к ырке. — Иди сюда, висельник.

Мамочки-бабушки! Что он городит?!

Смазанная для глаз тень мелькнула в воздухе, будто художник неловко провел кистью по полотну реальности, и у моих ног капнула слюна. Я медленно подняла голову, узрев нависшего над нами вурдалака, и крепко зажмурилась. Бабушкин конспект, тринадцатая страница, ырка-пожиратель душ…

— А также ванн, унитазов и другой сантехники. Ты, когда волнуешься, в слух разговаривать начинаешь, знала?

— Идиот! Ладно, пусть тебя сожрут первым, не жалко.

— Неужели великая и могущественная Яга не может справиться с каким-то недоубитым зомби? Ты меня разочаровываешь, Ярослава.

Я задохнулась от злости. Да как он смеет?! Этот заносчивый, высокомерный, безмозглый засранец!

— Еще одно слово и я скормлю тебя ему лично, прежде чем проводить эту бренную душу в мир иной, предав огню.

— Договорились. Ну что, глазастик, дошло или в твоей черепушке не осталось мозгов?

— Не работает, — слегка озадачено проскрипел ырка.

Голос нежити был сухой, как трава по осени, и скрипучий, как старая калитка. Глаза сияли мертвым огнем, но никого не могли заворожить.

— Дошло, — ехидно прокомментировал царевич и молниеносно схватил ырку за горло.

— Всё-таки идиот, — моему сокрушению не было предела. — Он же мертвый, что ты там душить собрался?

В ответ мне шейные позвонки вурдалака хрустнули и чудовище задергалось, скребя когтями сжавшую его руку. Капли крови кощеева сына потекли по пальцам и не смотря на плачевное положение ырка высунул омерзительно длинный язык, пытаясь их слизнуть.

— Обойдёшься, — заверещав близко к ультразвуку, вурдалак бешено замотал головой, норовя выплюнуть дарованное мной пламя.

— Ты жестокая женщина.

— Никто еще от подарков Яги не уходил.

— Но пасть-то ему зачем было поджигать? — разжал руку Константин и смачно пнул нежить под коленку. Рухнувший ырка оказался тут же придавлен мужским сапогом с железной набойкой.

— Давай допрашивать, что ли, — безразлично хмыкнул царевич, вытирая кровь о пальто.

— Дай сюда! — потребовала я, перехватывая его ладонь. — Умирать от сепсиса тоже неприятно.

Заговор на запирание крови лёг как надо, безо всяких поправок на потенциальную бессмертность и безжизненность объекта. Каждый раз, когда убеждаюсь, что он и правда пока еще жив, отчего-то слегка грущу. Глупости это, конечно, мне-то что с его жизни и смерти?

— Слава, что там у вас? — легкие помехи клубка не мешали мне разобрать вопрос.

— Ырка.

— Цербер меня раздери! Кири, ты слышала?

— Ведала. Он в курсе пропавших детей?

— Это же ырка, тупица! Он их и похищал.

— Или не он, — сказал Костик, внимательно разглядывая затихшего под сапогом вурдалака. Не смотря на всю свою активность, нежить подозрительно не шевелился, будто сломанный позвоночник в самом деле ему навредил.

— Я же не убила его? — мой голос дрогнул. Болотная кикимора, а вдруг огонь его окончательно упокоил? Сажик не говорил, что бывает с нежитью после частичного столкновения с пламенем. Нет-нет, мы должны взять этого «языка», нам нужна информация!

— Ты слишком большого о себе мнения. Он всего лишь очень боится. Да, плесень? Боишься?

— Да, — сдавленно прохрипел ырка, избегая смотреть нам в глаза. Ладно, не нам. Костику.

— Вот и умница. А теперь, подножный корм, отвечай, где девчонка.

Вурдалак молчал. Скреб отвратительным полуразложившимися когтями сапог царевича, брыкался, плевался и молчал. Пауза затягивалась и когда я уже было решила еще раз провести лечение немоты ректальной свечкой, как вдруг в памяти всплыли строки маминого ежедневника.

Походный рюкзачок скинут на землю, бутылка с водой найдена, серебряный крестик аккуратно перекочевал в бутылку из пластикового пакетика. Слова торопливым шепотом ложились на воду, рассыпаясь буквами и звуками по дрожащей поверхности.

— Молитва? — удивленно вскинул брови Константин.

— Одна из первых славянских молитв, которую заставляли учить мечом и кнутом, пока древние капища горели на глазах будущих христиан.

— Всегда знал, что суть Яги извращенная, потому что наблюдать как… Кха, — получив локтем под ребро царевич наконец-то заткнулся, а я подгребла поближе к ырке, держа наклоненную бутылку на вытянутой руке.

— Лучше бы тебе ответить, если не хочешь потерять остаток собственного туловища. В качестве профилактики молчания и для большей разговорчивости, прописываю вам три капли, — святая вода скатилась из приоткрытого горлышка и полетела вниз, — превентивного средства.

Чистейшая заговоренная капель застучала