Дом моей матери. Шокирующая история идеальной семьи - Шари Франке

Руби заставила нас всех держать в тайне, что Джоди у нас живет, как будто мы прятали беглянку. Руби и Джоди проповедовали правду в своих видео для «СоЕдинения», скрывая самый аппетитный, самый жареный факт.

Для этого требовалось идти на множество ухищрений. Джоди продолжала вести Zoom-конференции «СоЕдинения» из нашего дома; Руби помогала ей в качестве старшего коуча. Они ставили свои ноутбуки в разных комнатах и размывали фон, чтобы никто не догадался. Такой вот мастер-класс по обману в Сети.

Когда я решила снять видео для своего канала, который процветал, несмотря на спад «8 Пассажиров», мне пришлось использовать спальню сестер, поскольку моя стала храмом правды и «Дэйри Куин». Я ни словом не упомянула о Джоди, но, прежде чем я загрузила ролик, Руби накинулась на меня словно ястреб.

– Я должна посмотреть это видео до того, как ты его опубликуешь, – заявила она, прищурившись.

– Все хорошо, я просто говорю о сборах в колледж и о своем списке вещей.

– Неважно. Я должна просматривать весь контент, который снимается в этом доме. Нельзя допустить, чтобы где-нибудь на заднем плане был слышен голос Джоди.

Я была уверена, что за этим информационным железным занавесом стоит сама Джоди. Может, с головой у нее и было не в порядке, но о стратегии она не забывала. Переезд к клиентке-ученице из-за проблем с психикой, то есть нападений демонов, был не тем, о чем она могла заявить публично. Она пыталась, как всегда, выглядеть сильной и властной, хотя мир вокруг нее рассыпался на части. Для Джоди оптика была главным. И в этом они с Руби тоже были похожи.

– У тебя дома нездоровая ситуация, – сказал Дерек как-то раз, когда мы задержались у него в офисе – в основном потому, что мне не хотелось домой.

Я покачала головой, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

– Не совсем здоровая, – прошептала я.

Дерек понимал, что последние недели я испытываю сильный стресс: он прислушивался к своей интуиции и всегда очень интересовался мной и моими чувствами. Я доверял ему, и он внимательно, терпеливо слушал, позволяя выплеснуть боль и переживания насчет нашей семейной жизни. Дерек меня не судил.

Он вгляделся в мое лицо.

– Наверняка тебе одиноко. Ты проходишь через все это совсем одна… – голос у него был мягкий, а взгляд заботливый.

Я пожала плечами, дергая нитку, торчащую из рукава.

– Я привыкла.

– Мне бы хотелось, чтобы у тебя было больше поддержки, Шари. Каждому нужен кто-то, на кого можно рассчитывать.

Я подняла глаза, удивленная глубоким чувством в его голосе.

– Честно говоря, у меня такого человека никогда не было.

– Ну а теперь есть.

Дерек улыбнулся и словно нечаянно тронул мою руку, потянувшись за своей кружкой с кофе.

Большую часть дня я провела у него в офисе и вернулась домой уже на закате. В доме было до странности тихо. В кои-то веки все куда-то разошлись. Воспользовавшись возможностью, я поднялась наверх, к себе в комнату, чтобы взять кое-какие нужные книги.

Я открыла дверь в свою спальню и, изумленная, обвела ее глазами. Комната купалась в мягком свете свечей. В воздухе витали насыщенные ароматы лаванды и ванили – это пахли массажные масла на комоде. Я быстро схватила свои книги и кинулась прочь оттуда, чувствуя себя так, будто зашла в чужой люкс для новобрачных. Там не хватало разве что лепестков роз на постели.

В ту ночь я никак не могла уснуть. Может, дело было в диване, от которого у меня болела спина, а может, в чувстве, что я увидела нечто, не предназначенное для моих глаз. Я ворочалась с боку на бок, мысли так и кружились в голове. Около пяти часов утра я услышала наверху шаги. Приоткрыв один глаз, я увидела Руби, которая на цыпочках вышла из моей комнаты. Волосы у нее были спутаны, щеки раскраснелись, халат небрежно завязан поясом на талии. Она прокралась обратно в спальню, которую делила с моим отцом. У нее на губах витала странная улыбка. Она выглядела… заговорщицей.

Какого черта тут происходит?

Почему Руби крадется по дому на цыпочках среди ночи, как подросток, который боится попасться родителям? Почему они делают друг другу массажи при свечах в моей комнате? Как такое может происходить, когда все мы тут же, совсем рядом?

В этот момент мне стало до ужаса жалко отца, некогда достойного, разумного мужчину, который был вынужден закрывать глаза на то, что творится в его доме.

Мне стало страшно. Две женщины, проповедовавшие «Правду», жили во лжи. Они вслух осуждали любые проявления гомосексуальности в видео для «СоЕдинения», а сами вероятно предавались ей. В моей комнате. На моей постели, скорее всего.

На следующий день я постаралась как можно раньше уйти из дома и просто каталась по округе, заворачивая в разные случайные места. Мне было невыносимо находиться дома со всеми этими мыслями в голове. В торговом центре я наткнулась на пару соседей, про которых знала, что они гомосексуалы, и, не выдавая себя, вскользь спросила, что они думают о Джоди Хильдебрандт, коуче, – вдруг они слышали о ней.

– Боже, она так маскируется! – воскликнул один из них, многозначительно задрав бровь.

Другой мой знакомый кивнул, добавив, что зачастую самыми ярыми гомофобами являются те, кому есть что скрывать.

Я знала, что моя община не из тех, что устраивает гей-парады. Терпимость была у нас не в чести. Большинство людей старшего возраста кривилось при одном упоминании гомосексуальности.

Мне часто приходила на ум одна история – про разговор Иисуса с жительницей Самарии у колодца. Она была изгнанница, грешница, и общество ее осуждало. Но Иисус посмотрел на нее с состраданием в глазах.

Он сказал ей «поклоняться Отцу в духе и истине», и эти слова особенно мне запомнились. С тех пор как Джоди переехала к нам, я постоянно слышала их у себя в голове.

В духе и истине.

В духе и истине.

В духе и истине.

Джоди и Руби использовали свою Правду как оружие. Но эта история напоминала мне, что правда всегда связана с духом, с сутью божественного. Люди постоянно благодарят Бога, но живут ли они по Божьим заповедям? Они могут почитать Господа на словах, но соответствуют ли Библии их действия?

В духе и истине.

Истинная правда – это не цитирование писаний, когда в действительности ты ведешь себя как хочешь, пока никто не смотрит. Это противоположность правды.

Я спросила