Три века колониальной Америки: О типологии феодализма в Западном полушарии - Борис Николаевич Комиссаров

После Конкисты священники собрали вокруг себя большое число индейцев-помощников. В XVI в. один коррехидор жаловался, что священник его района назначил себе в помощь 63 альгуасила.[282] В начале XVII в. число таких помощников было уже строго лимитировано. В каждой деревне, где была сотня или более прихожан, назначался один ризничий для ухода за церковью, 2 или 3 кантора для руководства хором и фискал (или альгуасил), чтобы следить за порядком во время месс и учитывать их посещаемость.[283] Каждый приход должен был теперь иметь школу, где занятия вел индейский учитель, который бы хорошо читал и писал по-испански.[284] Учителей не включали в список трибутариев.

Индейцы-помощники священников и коррехидоров имели определенные преимущества. Учитель, единственный из них, получал заработную плату. Другие освобождались от миты и уплаты трибуто. Но самое главное — эти должности давали власть, которая была вне традиций общин. Индейцы-чиновники могли получать большую долю из ресурсов общины, чем они имели до этого. В 1565 г. аудиенсия Кито сообщала, что индейские канторы и музыканты во многих деревнях пытаются уклониться от повиновения своим вождям.[285] В начале XVII в. Гуаман Пома де Айяла обвинял религиозных и гражданских чиновников-индейцев в обкрадывании других индейцев. Они посылали своих подчиненных в горы или низины за ламами, маисом, картофелем или для реквизиции одежды. Они брали из общины для себя девушек из тех, что не были уже отобраны священниками, и делали их своими сожительницами.[286]

С точки зрения традиционного общества, это не было совершенно новой незаконной практикой. Традиционные привилегии на чужой труд, материальные блага (особенно одежду), женщин существовали у высшего слоя при инках. Деревенские чиновники-индейцы присваивали себе это согласно своему рангу, вытекавшему из альянса с испанцами, т. е. они вели себя как новая элита.

В Венесуэле создание редукций связано с деятельностью миссионеров, в середине XVII в. устремившихся в Льяносы, населенные племенами индейцев, еще не перешедших к земледелию. Туда были переселены многие племена оседлых индейцев. Миссионеры сначала объединили индейцев в небольшие селения и старались приучить их к оседлому образу жизни. Затем стали создаваться организованные по единому плану большие, насчитывавшие по 500–600 и более обитателей и руководимые монахами поселения с пересекающимися под прямым углом улицами, с одинаковыми домами и строго до мелочей регламентированным образом жизни и распорядком работы.[287]

В Колумбии создание «pueblos congregados» по 300–400 трибутариев с семьями также было провозглашено в 60-е годы XVI в. С 1595 г. и до середины XVII в. в Новой Гранаде развернулась деятельность особых чиновников-виситадоров — по определению мест поселения чибча-муисков, живших до этого в небольших деревнях. Испанцам указом 1614 г. было запрещено селиться в индейских деревнях. Индейцы в пуэбло быстро подвергались «латинизации», так как испанский язык для многих становился единственным средством общения.[288]

На территории Аргентины мита и редукции во второй половине XVI в. и в XVII в. получили распространение в районах Тукумана и Куйо, где было довольно много (около 100 тыс.) индейцев-диагитов. Их труд использовался в земледелии, при уходе за скотом, в строительстве городов, дорог, в текстильной, кожевенной, деревообрабатывающей промышленности, в горнорудном деле (многие испанцы уводили большое количество индейцев в горнорудные р-ны Чили). Разрушение общины в этих районах шло очень быстро. Процесс метисации в XVII в. шел активно. Этому способствовало интенсивное развитие в районе Ла-Платы виноградарства, садоводства, выращивания пшеницы, скотоводства, т. е. типично европейских направлений сельского хозяйства.[289]

В Парагвае создание редукций связано с деятельностью иезуитов. В 1604 г. представители этого ордена приступили к созданию миссий, для чего избрали удаленную от Асунсиона область Гуайру, где имелось сравнительно многочисленное индейское население. Начиная с 1609–1610 гг. иезуиты на протяжении двух десятилетий основали в Гуайре 12 редукций. Вследствие непрерывных нападений бандейрантов миссионеры в начале 1630-х годов переместились на юг, обосновавшись в среднем течении Параны и верховьях Уругвая. Вскоре они подчинили себе значительную часть обитавших там гуарани, согнав их в редукции, число которых к концу 50-х годов XVII в. составило 20. Число их продолжало расти, вплоть до изгнания иезуитов (при этом росла численность населения в них — 100 тыс. в 1706–1707 гг. и 140 тыс. — 30-е годы XVIII в.). Юридически иезуитские миссии не были государственным образованием и не являлись особой административно-политической единицей. Их население номинально подчинялось светским властям. Индейцы редукций считались подданными испанской короны, подвластными вице-королю Перу, аудиенсии Чаркас, губернатору Парагвая и обязаны были платить трибуто (подушную подать). Но на деле иезуиты вели себя весьма независимо. Каждая миссия рассматривалась как церковный приход и подчинялась соответствующим властям Ордена. Иезуитские редукции почти полностью были изолированы от внешнего мира. Индейцам запрещалось покидать миссии и даже переходить из одного селения в другое. Запрещались браки за пределами своего селения. Посторонние лица не могли проживать в деревнях гуарани. Поскольку иезуиты вели успешную борьбу с бандейрантами на границах испанской империи, в 1620 г. им была предоставлена полная свобода действий на территории индейских редукций. Эта свобода способствовала усилению угнетения индейцев, которые «прозябали в равных для всех нищете и невежестве»,[290] по выражению П. Лафарга, принося при этом гигантские прибыли иезуитам беспошлинно торговавшим главным продуктом их труда — йерба-мате и другими сельскохозяйственными продуктами. После изгнания иезуитов в 1767–1768 гг. редукции стали яблоком раздора между Парагваем и Рио-де-ла-Платой. Все попытки королевских властей сохранить миссии как единое целое не увенчались успехом. К началу XVIII в. некогда весьма производительные редукции представляли весьма жалкое зрелище. Индейцы уходили из них, переселялись в города или другие сельские районы. Разрушение индейской общины гуарани, таким образом, достигло своего апогея.[291]

Репартимьенто и создание редукций в конце XVI — первой половине XVII в. затронули практически всю территорию Испанской Америки. Они имели разную степень распространения и некоторую специфику в различных испанских колониях, но в целом соответствовали новому этапу в социально-экономическом развитии американских владений в Испании — этапу перехода к производящей экономике, основанной на испанских и индейских традициях. Однако процессы, происходившие в рамках этого этапа, носили такой же насильственный характер (или характер внеэкономического принуждения) по отношению к индейскому населению, как и в период Конкисты, что не могло не вызвать сопротивления с их стороны. Это предвидели испанские власти на местах. Поэтому, например, в указах вице-короля Перу Толедо предусматривалась система наказаний за сопротивление переселению, за самовольный уход из деревни.[292] Дабы отрезать у индейцев пути к отступлению, им предписывалось полностью разрушить старое поселение. А когда индейцы отказывались это делать, испанцы