Моя полосатая жизнь: Рассказы оголтелой оптимистки - Нина Витальевна Зверева

Этот репортаж из Ульяновска стал во многом для меня судьбоносным. Во-первых, у меня были чрезвычайно благодарные нижегородцы. Они пересказывали этот сюжет и почувствовали благодаря ему тогда надежду: соседи в Ульяновске смогли, и мы сможем! Во-вторых, меня впервые так заметили и так отметили люди из власти, а мне давно хотелось пообщаться с ними напрямую и многое им сказать. И в-третьих, благодаря той стрессовой ситуации, когда я должна была выйти в эфир с репортажем без монтажа, я ощутила, что стала профессионалом до кончиков пальцев. Что я все могу. Именно тогда у меня возникло желание учить других и ощущение, что я имею на это полное право.

Глава 6

Бабушка, икона, патриарх

Это любимая история моего отца и моих студентов-журналистов. Итак, представьте себе. Июнь 1991 года. И месяц здесь, естественно, имеет значение. До августа еще два месяца – талоны, дефицит, бушующие съезды народных депутатов, Горбачев – президент страны, которая разделена на два полюса: те, кто хочет в прошлое, и те, кто хочет в будущее. Очень горячие, боевые времена.

В это время в Нижний Новгород привозят мощи Серафима Саровского. Я человек далекий от церкви, агностик. К сожалению, наверное. Потому что иногда все-таки хочется верить в ту, иную жизнь: там много людей, которых я хотела бы снова увидеть и обнять. Но верить не получается, поэтому я не следила за тем, как везли мощи Серафима Саровского в Дивеевский монастырь, к нему на родину.

Но вникнуть пришлось, потому что позвонили из программы «Вести» и попросили сделать репортаж. На чем и как? Тогда были только бытовые камеры VHS – моя мечта, они снились мне по ночам. У меня такой камеры не было, зато у меня были поклонники, у которых она была.

Я выпросила у одного из них камеру, гарантировала, что мой великий оператор Михаил Сладков будет с ней очень осторожен. Мы сняли репортаж в Нижнем Новгороде – Михаил залез куда-то на верхотуру, снял службу, ларец с мощами. Я сказала все комментарии. И думала, что на этом моя встреча с мощами Серафима Саровского закончена.

Но я ошибалась. Тем вечером мне домой (про сотовые мы тогда даже не знали) позвонила незнакомая женщина и попросила:

– Нина Витальевна, спасите мою тетушку Нину Васильевну. Она живет около озера Светлояр и доверяет только вам. Мы сами пытались ее спасти, но не можем.

– А в чем дело?

– У нее икона Серафима Саровского, она хочет ее отдать в руки патриарха и говорит, что это может сделать только Нина Зверева.

Озеро Светлояр, иконы, патриарх – все это так далеко от меня.

– Почему надо спасать?

И она рассказала страшное. Каждую ночь к тете пытаются залезть воры, она отбивается топором, у нее по очереди ночует все село, потому что это очень дорогая икона в золотом окладе.

Надо спасать человека. Звоню Михаилу, звоню поклоннику, опять прошу камеру, покупаем в киоске какой-то фильм на видеокассете – Михаил снимал поверх фильма. Звоню начальнику строительного треста, с которым недавно делала интервью. Он дает мне свой личный автомобиль, который вечером надо вернуть. Водителя зовут Леша, ему даны инструкции помогать Нине Зверевой.

К нам приехал молодой, веселый Леша, улыбнулся… я пришла в тихий ужас: все зубы у него были золотые. Почему он так решил? Но в ту пору это было особым шиком. И мы с золотозубым водителем поехали в село с красивым русским названием Владимирское, недалеко от Светлояра, на реке Ветлуга.

Плана не было. Приехали на Ветлугу. Нина Васильевна выбежала, обняла: «Пойдем кушать, дорога длинная»… Но мы отправились к иконе.

Икона лила свет в глаза. Сияла, как солнце. Она была огромная, совершенно не для этого домика, вообще не отсюда. Я в жизни не видела ничего такого светящегося. И светилось не золото, как Лешкины зубы, а сам образ. Хозяйка рассказала нам, что ее отец служил священником. Когда начали рушить церкви, батюшка раздал иконы по домам. А эту оставил себе, и она досталась его дочери по наследству.

– Я хочу, чтобы вы вручили икону патриарху, – слышим голос за спиной. – Сейчас привезли мощи Серафима Саровского, я твой репортаж видела. Вот надо туда отвезти и ему вручить.

– Хорошо. У нас батюшка Николай Васильевич, митрополит, я с ним хорошо знакома. Я возьму эту икону и с ним передам.

– Нет. Я должна вручить. Это же отцова икона, он ее берег. Это Дивеевского монастыря икона, расписанная дивеевскими мастерицами. Я должна вручить ее патриарху.

Здесь можно рассмотреть саму икону

С владыкой Николаем – митрополитом Арзамасским и Нижегородским. Фото 1993 года. Мне 41

Задача усложнилась, но выбора у нас не было. Плюс время… Уже часа два, вечером возвращать машину, до Нижнего далеко.

Мы пытаемся положить икону в багажник «Волги», она не помещается. В фильме это все можно увидеть, и тот момент, когда Михаил снимает, а Нина Васильевна просит:

– Сынок, помоги.

И я никогда не забуду лицо очень хорошего человека Михаила Сладкова, который хочет помочь бабушке, при этом должен снимать, но все равно пытается как-то локтем, вместе с камерой…

И дальше монолог Нины Васильевны над этой иконой. Я помню его наизусть:

– Ты на меня не обижайся, ты на меня не серчай. Не будешь больше со мной на речку по воду ходить, не будешь меня поддерживать, воров отпугивать.

Наша бабушка не обращала никакого внимания на микрофон!

Завернули мы икону, привязали как-то. Леша уже без улыбки, потому что надо было ехать в Арзамас, догнать там крестный ход и отдать патриарху икону. А это далеко, почти как до Москвы. Понятно, что вернуться вечером – идея почти безнадежная.

Но что делать? Нина Васильевна садится в машину. По дороге выяснилось, что она из своей деревни никогда в жизни не выезжала. В тот момент наша маленькая старушка была невероятным героем. Мы купили воду, еще что-то, что можно было купить, она отказывалась от всего. Сидела с прямой спиной, сосредоточенная, гордая, она совершала миссию. И она выбрала человека, то есть меня, в качестве партнера для этой миссии.

Я ехала в Арзамас спокойно. А Михаил, человек воцерковленный, постоянно бросал на меня непонятные взгляды и спустя какое-то время вдруг спросил:

– Витальевна, а ты как к патриарху-то пойдешь? Вот в этом?

Только в этот момент я задумалась о том, что на мне надето. Голова не покрыта и покрыть ее нечем – это раз. Два – моя любимая проблемная юбка из комиссионки, которая мне очень нравилась. Почему проблемная? Я никак не могла подобрать к ней подходящую блузку. Юбка была черная, с желтой пряжкой, и желтый цвет был каким-то светящимся. Единственное, что к ней подходило, – желтая майка с черной надписью «Интурист».

– Тебя не пустят ни в одну церковь. Тебя никуда не пустят, – шепчет Михаил.

Я спросила нашего водителя, есть ли у него что-то, из чего можно сделать платок. Естественно, ничего нет. С Нины Васильевны снять платок было невозможно, немыслимо, поэтому я предложила Михаилу пойти без меня.

– Нет, я без тебя никуда не пройду, тем более