Русский Харьков - Станислав Александрович Минаков

прожила более тридцати лет в гражданском барке, стал оператор Равкат Габитов. И хотя он оставался в Санкт-Петербурге, тогда как Нина Ивановна жила в Москве, актриса утверждала, что такой брак обречен на успех, поскольку на ссоры нет времени.

В 2010 г. актриса перенесла операцию по установке митрального клапана на сердце (врожденный порок сердца был диагностирован у Руслановой еще в молодости).

Однако в 2017 г. по каналу «Россия» был показан многосерийный фильм «Кукушечка» с участием Нины Руслановой, а главные роли исполнили Анна Михалкова и Алексей Кортнев.

Памятны телезрителям и ток-шоу, в которых обсуждались перипетии семейного происхождения актрисы, но после перенесенного инсульта, а потом и инфаркта 2018 года Русланова восстановила речь и координацию движений с трудом, при поддержке семьи.

Нина Русланова скончалась в Москве 21 ноября 2021 г., на 76-м году жизни, после продолжительной болезни. Прощание с актрисой состоялось 24 ноября в Доме кино. Похоронена на Троекуровском кладбище рядом с могилой народного артиста СССР Николая Сличенко, уроженца Белгорода.

Мы продолжаем смотреть любимые фильмы с участием выдающейся актрисы.

Два свиридовских дня

В эти дни вполне подтвердилось объединительно-связующее высказывание Александра Белоненко, племянника великого композитора Георгия Свиридова, о южнорусском крае, прозвучавшее в стенах Харьковской консерватории: «Мы – куряне. Мой отец родился в Сумах, я ведь – наполовину хохол, украинец, мать – русская. Свиридов прекрасно понимал, что он – южнорусский. Это трудно передать, и никакой музыкальный аналитик, теоретик не сможет это объяснить, но музыка Свиридова очень тесно связана с особой, слобожанской, южнорусской культурой. Кстати, он обожал Николая Леонтовича. «Щедрык» – одно из любимых сочинений Свиридова, вошедшее в плоть и кровь его слуха».

Харьков всегда был местом, где звучала музыка Свиридова. Но теоретическая конференция как своеобразное приношение композитору была проведена здесь впервые.

«Свиридовские чтения в Харькове» проходили 3 и 4 ноября 2013 г. (дней за двадцать до начала «евромайдана»!) в Национальном институте искусств имени Котляревского, куда мероприятия перекочевали из Курска. Инициатором чтений стала кандидат искусствоведения, докторант ХНУИ Оксана Александрова, прочитавшая доклад «Музыка Г.В. Свиридова как объект современной музыкальной науки»; она же составила и провела большой концерт. Позднее она напишет докторскую диссертацию по творчеству композитора и защитит ее в Киевской (!) консерватории имени Чайковского.

Центром внимания хоровиков, музыковедов и харьковских любителей музыки стал кандидат искусствоведения А.С. Белоненко – президент Национального Свиридовского фонда, заслуженный деятель искусств России, директор Свиридовского института, начавший конференцию часовым сообщением «Творчество Г.В. Свиридова и современный музыкальный процесс».

Приведем несколько суждений А. Белоненко, которые были высказаны в Харькове и которые, быть может, помогут нам лучше понять свиридовского «внутреннего человека».

Свиридов, как помним, учился у Шостаковича по классу композиции и оставил класс в 1941-м. Всегда оставался «свободным художником», на службе побывал лишь в 1968–1973-м, когда был избран-назначен главой Союза композиторов РСФСР. С 1948 по 1953-й не было опубликовано ни одной его ноты, в результате он был доведен до нервного срыва и лечения. Несмотря на превратности судьбы, Свиридов никогда не писал окказиональной музыки.

Свиридов учился у Шостаковича композиции и покинул класс в 1941-м. Между прочим, именно Свиридов первым поддержал молодых «необычных» композиторов А. Шнитке и А. Караманова. Свиридов любил Веберна: «Форма у него сжата, как кристалл!» Он утверждал, что авангардом, словно наждаком, прочистился академизм и это позволило вдумчивым авторам начать слышать и сочинять музыку первозданно. Ибо советский симфонизм, по убеждению Свиридова, был на угасании, а про западный и вовсе говорить уже не приходилось. Додекафония разрушила большую форму. Публика почувствовала, что это уже неживое и что такая музыка не сможет заменить Брамса и Бетховена.

«Что сделал Свиридов? – восклицает А. Белоненко. – Поняв, что симфоническая форма находится на излете, он обратился к короткой форме, к разработке в ней одной мелодии. Он говорил: «Я больше не могу слушать симфонии. Для меня это как плохой детектив, я уже знаю, по законам жанра, что будет дальше». Но никто никогда не заменит мелодию, лад(выделено мной. – С.М.). Массовое музыкальное сознание остается ладотональным. А чтобы сохранить, удержать мелодию, лад, необходимо сжать форму. Единственный жанр, который выживает в современных условиях – это песня, короткое вокальное сочинение. Неудивительно поэтому, что и из рок-музыки сегодня ощущается живое движение, а никак не из того, что сегодня называется «авангардной музыкой».

Мы помним, сколь сильно удивился писатель В. Астафьев, когда Свиридов сказал ему, что некоторые рок-музыканты (пресловутые «волосатики») сегодня являются проводниками мирового мелоса и лада, ретрансляторами космического музыкального кода.

А. Белоненко продемонстрировал харьковчанам уникальную аудиозапись начала 1990-х, на которой сам Г. Свиридов исполняет под фортепиано свое сочинение «Тёмно в комнатах и душно». При прослушивании вот в таком, авторском исполнении, без голосовых прикрас, свойственных певцам с профессионально поставленными голосами, как-то еще более остро понимается величие, грандиозность «простого» мелоса Свиридова. И становится внятным, что «простота» его музыки совсем не проста. Это – сложные современные произведения, зачастую элегического, молитвенного свойства, созданные современным человеком, живущим в вавилонском аду, а меж тем душа взыскует горнего Иерусалима. Восприятие свиридовской музыки требует немалой культуры, душевных трат, духовных усилий.

А. Белоненко озвучил важнейшую для современной (и не только музыкальной) культуры мысль: «Что я хочу сказать? Что Свиридов – современный композитор! А не «консерватор «и «архаик»!»

Добавлю: тем, кто сегодня занимается имитацией искусства, подменой, создает эрзац-культуру, удобно считать Свиридова и деятелей его направления глядящими назад. С одной стороны, эти лица и силы не в состоянии понять величия Свиридова, с другой – у них отсутствуют дарования, позволяющие творить по-настоящему, без имитации. Ну и архиважен для нас (и для них) факт, что Свиридов – художник именно русский. Столь русский, что вобрал весь мировой музыкальный опыт предшественников, отозвался на него. И претворил этот опыт в современном песенном жанре. И это пока – последнее важное, что сказала русская музыка миру.

Проблема стиля Свиридова музыкальными теоретиками еще не разработана. А. Белоненко машет рукой: «Да его никто не понимает!»

Свиридов осознавал себя продолжателем линии не Шостаковича или Прокофьева, а Рахманинова. Он был убежден, что опираться следует не на непосредственных предшественников, а гораздо глубже.

Примечательно, что Свиридов считал себя «однобоким», работающим в узком направлении. Однако он и говорил: ну что же, однобокими были и Шопен, писавший лишь фортепианную музыку, и Вагнер, сочинявший лишь оперную. В новой русской музыке титаны XX в. тоже разделились жанрово: за Шостаковичем осталась симфония, за Прокофьевым – опера, балет и фортепианная музыка, а за собой Свиридов оставлял музыку хоровую и вокальную.

Свиридов после Шостаковича – как Шуберт