Апрельское, или Секрет забытого письма - Елена Андреевна Тюрина

— Ты чудесно пахнешь!

Серьёзно поговорить у нас так и не получилось. Что со мной произошло? Это был просто голод, потому что давно не уединялась с супругом? Или свихнулась от страсти к человеку, который когда-то мной пренебрёг? Иначе как объяснить эту совершенную потерю ощущения реальности, когда я, изнемогающая от желания, обвивала ногами его бедра, руками впивалась в плечи, а губами тянулась к губам! Он брал меня так уверенно, властно и... красиво! Да-да, это было красиво! Его восхищённый взгляд, сосредоточенное лицо надо мной, жаркие, бесстыдные, откровенные ласки, поцелуи, заставляющие сходить с ума. Как ни уязвляло осознание этого, но следовало признать — в каждом движении угадывался его немалый опыт в постельных утехах.

Сердце оглушительно лупило о грудную клетку, пылающий низ живота сводило резкими, почти болезненными спазмами, дыхание сбивалось, с шумом вырываясь из лёгких, лоб покрылся испариной, волосы прилипли к щекам и шее. И всё это как будто никогда не закончится. А если закончится, то только обмороком, потому что в крови бурлила гремучая смесь из наслаждения, неги, сладострастия.

Я старалась лишний раз не появляться перед мужем обнаженной. Он пусть и мягко, но критиковал мою фигуру. Ставшая после родов довольно тяжёлой грудь, должно быть, ему совершенно не нравилась. Но судя по тому благоговению, с которым касался и смотрел на меня Максим, я зря сомневалась в своей привлекательности. А ведь десять лет назад я была просто идеальна в сравнении с собой нынешней! Но не понимала этого и стеснялась себя! Даже жаль стало, что Максим так и не узнал меня ту, прежнюю.

Стыдно сказать, но за годы брака я впервые вот так детально видела мужское тело. И речь не о гениталиях. А о том, как перекатываются при движении мышцы, словно у поджарого сытого хищника, как плавно и мощно вздымается грудная клетка, какой нежной может быть кожа. Андрей не имел привычки ходить по квартире обнаженным или даже в трусах. Только в футболке и шортах. Максим же был в своей наготе настолько органичен, что, по всей видимости, только так и передвигался по дому. К слову, тело у него было очень спортивное, но не перекачанное. Он и без того сложен гармонично, а тренажёрный зал эту гармонию лишь усовершенствовал. И ещё меня никогда вот так нагло не касались, не целовали при любом удобном случае. Когда после его домогательств я поправляла халат, он искренне удивился той тщательности, с которой я скрываю себя от его глаз.

— Ну ты даёшь, — Максим даже засмеялся. — Неограниченный доступ к телу любимой женщины у меня должен быть всегда!

Я покосилась на него, но ничего не сказала. Эта формулировка «любимая женщина» вызывала у меня массу неозвученных вопросов.

Макс с искренним интересом разглядывал фото нашей семьи, висевшие в рамочках в гостиной и спальне. Особенно внимательно рассмотрел Никитку в форме суворовского училища. Меня слегка покоробило, когда я осознала, что отдавалась другому на глазах мужа, взиравшего на нас со свадебной фотографии.

— Чёрт! Я ж тебе цветы принёс! — спохватился Максим. — Хотел сюрприз сделать. В подъезде спрятал. Их, наверное, уже украли.

Он бросился за дверь и вскоре вернулся с внушительным букетом белых роз.

Было странно после всего, что мы вытворяли, просто сидеть, пить чай и болтать. Лис всюду следовал за Максимом, постоянно ложился рядом, и тот его поглаживал, чесал за ушами, о чём-то с ним тихо и серьёзно говорил. Андрея Лис почему-то никогда не жаловал вниманием, игнорировал, избегал. Поэтому я считала, что кот в принципе недолюбливает мужчин.

— Мамке забыл позвонить… — задумчиво вымолвил Макс, сделав глоток чая и подперев ладонью щёку. — Опять бухтеть будет, что ребёнка не забрал вовремя. Видно судьба у меня такая. Сначала Кирюху вырастил, теперь Лёху ращу.

Мне стало неудобно. Он как будто сам провоцировал меня на вопросы о супруге. А я не хотела их задавать. Поэтому сделала вид, что вспомнила о чём-то важном, извинилась и пошла к компьютеру. Проверю почту, а он к тому времени, может быть, сменит тему. Но Максим последовал за мной и, пока я стучала по клавишам, принялся легонько массировать мне плечи. Кажется, он снова был готов к продолжению.

— Я думала, мужчины так часто не могут этим заниматься, — заметила будто между прочим.

— Это тебе муж так сказал? — Максим хмыкнул.

— Нет. Читала где-то, — нервно бросила я.

Упоминание об Андрее сейчас было совершенно не к месту.

— Пф... У меня однажды знаешь, какой прикол был? — оживился Максим. — Лет в семнадцать или восемнадцать, когда мы с Риткой закрутили. Помнишь её? Короче, мы одно время вообще из постели не вылезали несколько дней. Или неделю. И вдруг у меня всё перестало работать. Совсем. Я так перепугался! Импотенция — это страшный сон любого мужика. Помчался к доктору. А тот только посмеялся. Сказал: «Это вы, сударь, перестарались с вашей барышней. Так бывает. Надо бы дать организму отдохнуть, а то он, видите ли, взбунтовался. Вы пока отвлекитесь, чем-нибудь полезным займитесь, учёбой, например. Батюшка ваш как раз был у меня не так давно, сокрушался, что к наукам у вас тяга не больно сильна». А я ему в ответ жалобно так: «Хорошо. Вы только папе не говорите».

Я засмеялась, но не стала скрывать своего недовольства.

— Зачем ты мне всё это рассказываешь?

— Как зачем? Это смешной случай из моей жизни. Тебе что, не интересно? — он искренне не понимал, почему я так реагирую.

А меня это упоминание о другой женщине, да ещё и в таком пикантном контексте, весьма задело.

Всё думала, что это было. Действительно такое острое желание, что удовлетворить его нужно было здесь и сейчас? Или просто потребность закрыть свой гештальт десятилетней давности? Закончить начатое. Тогда я так сильно задела его мужскую гордость, что это не давало ему покоя? Саму меня не устраивала ни одна из этих версий. Но поверить в то, что ему на самом деле нужна я, такая, какая есть, не могла.

Перед тем, как уйти, он притянул меня к себе, стиснул в объятиях, будто не хотел отпускать. И я утонула в его взгляде. Нет, я не могла ошибиться. Он смотрел с трепетом, нежностью, добротой и каким-то умилением. Так смотрят на младенцев, котят, цветы. Как у Ахматовой: «Так гладят кошек или птиц». Он на самом деле с