Военная знать ранней Византии - Евгений Павлович Глушанин

армию (Proc. НА. 6. 2–3). То есть конституционный механизм в ряде провинций просто бездействовал. Федератские отношения с остготами Триария (Iord. Get. 270) проблемы не снимали, более того, в условиях незащищенности Фракии имперскими войсками они могли стать обузой для империи. Быстро создать мобильный боеспособный резерв можно было только путем вербовки наемников. В этом плане ситуация конца 50-х гг. V в. была аналогична обстоятельствам 394–395 гг., когда бóльшая часть византийских войск была на Западе, и Руфин срочно набрал отряд букеллариев. Ставка Руфина на персональный характер службы варварских наемников, а не в рамках договора с определенным племенем, оказалась удачной, и ее начали широко практиковать в V и VI вв.[285] Уже в первые десятилетия V в. такие наемники под именем федератов были как на Западе (Olymp. fr. 7), так и в Византии: например, около 421 г. Ариовинд был назначен комитом федератов (Soc. VII. 18; 25); иными словами, этот наемнический корпус обретал ярко выраженный государственный характер. Пока существовала держава гуннов, властители которой требовали возвращать всех перебежчиков (Prisk. fr. 5; 8; 10), такой корпус не мог существовать, если империя не хотела дать Аттиле столь очевидный предлог для вторжения[286]. И, наоборот, после разгрома гуннов у Недао для всех типов федератских отношений вновь открылась перспектива развития. Аспар не создал заново[287], но предложил, видимо, Льву воспользоваться этой практикой и даже распространить ее на презентальные силы. В одном из отрывков Малалы говорится, что Аспар имел “множество готов, многих комитов и других слуг и состоявших при них людей, которых он называл федератами и на которых отводятся федератские анноны” (Ехс. de insid. 161).

Думается, что после первой же удачной попытки создания Аспаром корпуса государственных федератов началось распределение наемнических отрядов по другим магистериям и тиражирование этого института на Балканах. Известно, например, что уже в 459 г. Ардабуром на охрану тела Симеона Столпника был послан готский отряд (Chron. Pasch. 594), видимо, предоставленный восточному магистерию Аспаром. Учитывая, что уже в 464 г. Василиск сменил некоего Фл. Рустикия на посту магистра Фракии (Malch. fr. 7), можно говорить о воссоздании фракийского магистерия, видимо, около 460 г. На наш взгляд, это смогло произойти быстро лишь за счет перераспределения федератских подразделений и включения их во фракийскую походную группировку, т. е. под прямым командованием Аспара осталось значительно меньше федератов, чем на момент создания корпуса.

Причины широкого распространения этого принципа комплектования армии, вне сомнения, коренились как в неудовлетворительной демографической ситуации, экономических интересах посессоров и государства, не желавших поставлять молодых колонов в качестве рекрутов, так и в расстройстве конскрипционного механизма в балканских провинциях, сильно пострадавших от варварских набегов середины V в.

Думается, что быстрое оздоровление вооруженных сил империи как следствие решительных и продуманных действий Аспара, создало ему авторитет мудрого администратора в столице. До 465 г. об Аспаридах источники дают скупые, но позитивные отзывы: постройка цистерны и личное участие Аспара в тушении пожара в Константинополе; жизнь в кругу актеров и философов Ардабура (Suda s. v. Ardaburios), наряду с подчеркнутым уважением к религиозным чувствам антиохийцев. Очевидно, они верно служили империи, не посягая на нечто большее. И, наоборот, начиная с 465 г. фиксируются, трения и разногласия между императором и Аспаридами. По Кандиду, Аспар поссорился, вплоть до словесной перепалки, со Львом из-за Татиана и Вивиана и “василевс вследствие этого избрал себе в друзья (ήταιρίσατο) народ исавров через посредство Трасикодиссы, сына Русумбладеота” (FHG. IV. 135). Практически это единственный прямо указанный в источниках мотив охлаждения отношений между Львом и Аспаром. В “Житии Даниила Стилита” (сар. 55) содержится намек на то, что этому послужила государственная измена Ардабура, рассказ о которой просто уникален. Автор “Жития” по-своему видит причину союза Льва с исаврами: Зенон, неизвестный ранее (τις) императору, принес в столицу письма Ардабура к персам и за это, как проявивший лояльность (εύνοια), был назначен комитом доместиков. Аспар на язвительную реплику Льва (“хорошо же то, что содеял сын твой по отношению к императорской власти и против римского государства”) заметил, что он внушал сыну лишь добрые намерения. Теперь же он передает свою отеческую власть императору и советует сместить Ардабура с поста магистра Востока и вызвать в столицу для оправдания, т. е. Аспар продемонстрировал не только непричастность к измене, но и выразил готовность судить сына. Завершения рассказ не имеет: Ардабур вызван в столицу, но о суде над ним ничего не сообщается. Если сопоставить оба эти свидетельства с информацией Приска о посольствах Татиана и Филарха к вандалам и Константина к персам (Prisk. fr. 31; 32; 40), то можно полагать, что разногласия возникли на почве определения направления и методов внешней политики Византии.

На наш взгляд, возможна следующая реконструкция: после смерти западноримского императора Севера в 465 г. при враждебности поддерживаемого из Константинополя Марцеллина (Prisk. fr. 30) Рицимер был вынужден просить у Льва помощи против вандалов. При этом он, видимо, согласился на выдвижение западноримского императора Константинополем[288]. В этих условиях Лев решился на серьезное изменение внешнеполитического курса Византии и, 127 прежде всего, на разрыв мирного договора 462 г. с Гензерихом, который, как считают, “должен был означать конец византийских иллюзий о существовании Западной империи только путем византийской поддержки”[289]. Установление при Маркиане ровных отношений с вандалами и признание за ними роли равноправного гаранта существования Западной империи под эгидой представителей феодосиевой династии, с которой Гензерих породнился, объективно упрочивало византийские позиции на Востоке уже тем, что ей не нужно было растрачивать свой военный потенциал, ввязываясь в дела Запада. И, наоборот, любая попытка переориентации отношений с вандалами и Италией должна была повлечь за собой перераспределение византийских сил и финансов в ущерб обороне на Востоке[290]. В этой связи не случайно, что сближение Льва и Рицимера, возможное только на основе совместной антивандальской акции, увязывается Приском с двумя посольствами: миссией Татиана к Гензериху, даже не принятой вандалом, и параллельной отправкой Константина к персам, задачей которого было отказать Перозу в дальнейших византийских субсидиях по совместной охране Каспийских Ворот (Prisk. fr. 31). Видимо, несдержанный Ардабур в письмах к каким-то друзьям на Востоке отозвался отрицательно о таком решении проблемы кавказских проходов, стратегическая значимость которых ему, как магистру Востока, была прекрасно известна. Письма попали к Зенону и были переданы императору в надежде на награду. Аспар, когда на его сына пало подозрение в измене, проявил объективность и потребовал вызвать Ардабура в столицу. На слушаниях в сенате выяснение истины переросло в спор о правоте замечаний Ардабура и, далее, о необходимости вмешательства в дела Запада. Видимо, средства, высвободившиеся после отказа платить