Преодоление искусства. Избранные тексты - Лазарь Маркович Лисицкий

лучших достижениях. Следующее поколение изменило принципам Сулливана и, выдвинув на первый план самодовлеющую форму, обратилось опять к «вечному» языку «абсолютной» формы – к классике. Но искусство живет, следовательно, изменяется, и сейчас Франк Ллойд Урайт, старый соратник Сулливана, работает над новым небоскребом. А пока что Элиэль Сааринен насаждает в Америке венский модерн школы Отто Вагнера. Но центр тяжести сейчас не в Америке. Америка жиреет и входит в почтенный возраст бравого рантье. Молодость этой страны стремительно капиталистического роста, с ее духом смелой предприимчивости, свежих организационных способностей, не стесненных никакими традициями, широкого размаха и всего, что вызвало такой расцвет изобретательства и техники и что создало эти небоскребы, – эта молодость позади.

Мы остановились подробней на небоскребах потому, что здесь определились те конструкции и рациональные принципы, которые сегодня охватывают всю архитектуру, вплоть до рабочего дома.

Европа обратила лишь в последнее десятилетие серьезное внимание на небоскребы. Еще недавно их причисляли к американским «техническим курьезам». В Германии по Рейну, в Дюссельдорфе, Кельне уже выросли дома до 14 этажей. Они с художественными претензиями, но стальной скелет в них запрятан еще глубже, чем в Америке. Они конкурируют здесь со средневековой крепостной архитектурой. Эта первая стадия германского небоскреба напоминает эпоху рейнских и других железных мостов, декорированных романскими и готическими башнями. Но в Германии, где проблема высокого дома очень злободневна, накопился (в связи с конкурсами) большой проектный материал. В отличие от Америки, где небоскребы сосредоточены в Сити и поставлены без заранее выработанного плана, что превращает улицы в дно ущелья без света, солнца и воздуха, немцы исходят в своих проектах из городского плана в целом и лишь определенные пункты представляют для небоскребов. Затем, для американского небоскреба характерен замкнутый четырехугольный план, внутри которого остается ядро, совершенно лишенное дневного света. Немцы, стремясь к лучшему освещению и вентиляции, приходят к открытому развернутому плану, результатом чего является богатая, правда, большей частью очень субъективная пластическая масса.

Последние годы продвинули проблему небоскребов в новую плоскость. Это нашло выражение в связи с конкурсом, объявленным газетой Chicago Tribune для своего дома[176]. Несколько европейских архитекторов были решительней самих американцев в оформлении стального скелета. Макс Таут оставил весь конструктивный скелет открытым и получил, таким образом, характерную горизонтально вертикальную клетку рам и больших стеклянных поверхностей окон. Единственный тектонический прием в этом проекте – ступенчатое нарастание параллелепипедов этажей. Вальтер Гропиус тоже обнажил всю раму от тротуара до крыши, но он дал поверхности в некоторых местах рельеф и затем, заходящими за угол балконами, внес ритм и движение в общую массу башни. Лундберг Хольм[177] уделил главное внимание членению поверхности стен, тоже по канве конструктивной рамы.

Но особенную значительность имеют те предложения архитекторов, которые затрагивают саму конструкцию. Для того же чикагского конкурса Бруно Таут предложил проект небоскреба, в котором ребра четырехгранного параллелепипеда с половины высоты переходят в пирамиду, так что силуэт здания напоминает артиллерийский снаряд. Таут объяснял мне эту форму тем, что в башенных домах, благодаря их постоянному качанию и сотрясениям, все инсталляционные трубы и вертикальные каналы лифтов постоянно портятся, трещат и непрерывно должны ремонтироваться, он же своей формой достигает наивысшей жесткости конструкции.

Второе предложение архитектора Миес ван дер Роэ[178]. Он сводит всю конструкцию к центральному столбу с нанизанными на него платформами этажей; из этих цилиндров он составляет свой небоскреб. Это один из примеров последовательной консольной конструкции.

Во Франции проект целой аллеи небоскребов делали братья Перэ[179]. Подход совершенно декоративен – нечто в духе последней Парижской выставки. Ле Корбюзье в своем проекте современного города ставит 60-этажные небоскребы как жилые дома. Они схематично намечены, но характерны своим крестообразным планом. Соваж[180] проектировал целый квартал с пирамидально отступающими назад этажами, так чтобы плоские крыши использовать как тротуары.

Сейчас проблема небоскреба занимает и наш Союз, и кое-что по этому поводу проскальзывало в печати. Очень серьезную проблему строительства Москвы (жилые кварталы из 15-этажных блоков) ставит на обсуждение, напр., П. Гаевский в № 3 «Известий». У нас есть основания быть уверенными, что в этой области наша молодая архитектура имеет что дать нового.

Возвращаясь к вопросу конструкции, мы видим, как с железным скелетом начинает конкурировать железобетонный. Америка уже пробовала строить в железобетоне дома до 20 этажей. Но экономическая граница достигает лишь 10 – выше этого он становится дороже железной рамы. При постройке первой фабрики Форда железобетонная рама была впервые совершенно обнажена и всё пространство в ней застеклено.

Железобетонная рама пластичней стальной. Принципиально ей можно передать любую форму, и в этом ее опасность. Она массивней и объемней, и затем к горизонтально-вертикальному членению она добавляет элемент диагонали.

Итак, мы сегодня имеем для конструкции высоких домов две системы: стальную раму и железобетонную. Сама же проблема этого строительства – это проблема роста современного города, проблема концентрации учреждений, проблема централизации административной, хозяйственной и распределительной деятельности. Но сейчас выступает новый мотив строить вверх. До сих пор рабочий процесс в производстве развивался главным образом по горизонтали, статически. Отдельные части сырья и полуобработанного материала передавали из рук в руки, затрачивая на это живую механическую силу. Америка для этой цели впервые начала использовать силу тяжести, падения. Чикагские бойни, например, где животное колется в верхнем этаже и оттуда, падая собственным весом из этажа в этаж доходит вниз уже в консервной банке. Эту же силу использовал отчасти и Форд в своем беспрерывно текущем производстве. Уже обсуждается вопрос о том, чтобы фабрики строить небоскребами: материал передается сразу в самую высокую честь здания, и оттуда, двигаясь вниз, благодаря падению, скольжению и пр., он проходит все стадии обработки. Каким образом наилучше использовать силу тяжести для рационализации производства, это надлежит разрешить инженеру, но архитекторы делают уже конкретные предложения самого типа здания. Так, А. Литтман (Германия) предлагает строить фабрики башенного типа с круглым планом[181].

В центральной части, внутреннем кольце, должны помещаться подъемники, лестницы, бюро и служебные помещения. Эта часть разбита на этажи. Само же производство должно разворачиваться в наружном кольце со ступенчатым, а не этажным делением, чтобы не прерывать действия силы тяжести. Ясно, что такие новые типы сооружений потребуют большой изобретательности и от инженера, и от архитектора.

Но и в типах, уже выработанных современностью (универсальные магазины, вокзалы, крытые рынки), так же как и в тех, которые начинают уже оформляться (дома контор, ярмарочные здания, гаражи, ангары), во всех них новая скелетная конструкция вытесняет кирпичную и каменную кладку. Даже в дереве начинают