Мой грозный фитнес-босс - Анна Измайлова

Я слушала и внутри всё холодело, несмотря на жар.

— И что ты сказал? — спросила, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

— Сказал, что не хочу выше, если для этого нужно оставить то, что я здесь построил, — ответил. — И людей, с которыми это делаю.

Он перевёл взгляд на меня.

— То есть ты мог бы сидеть в кабинете повыше, с большей зарплатой, и не париться? — уточнила.— Но не хочешь?

— Мог бы, — кивнул. — Не хочу. Я слишком долго жил там, где всё про статус и картинку. В итоге потерял всё, кроме гантелей.

В воздухе между нами повисло невысказанное: «И жену. И друга».

— И каково это? — спросила тихо. — Сделать безумно правильный, но, возможно, невыгодный шаг?

Он чуть улыбнулся.

— Сейчас страшно, — честно сказал. — Но легче, чем когда я врал сам себе, что мне ничего не нужно, кроме работы.

Сделал паузу, дыхание тяжёлое, горячее.

— А тебе каково быть человеком, из-за которого твой начальник идёт против системы? — добавил.

— Пугающе, — усмехнулась я. — И немного…

Вздохнула.

— Немного приятно.

Пауза затянулась. Жара становилось больше. Капли пота медленно скатывались в ложбинку между ключицами.

Он смотрел. Я чувствовала это кожей, даже если не смотрела на него.

— Соня, — тихо сказал он. — Можно я задам очень тупой вопрос?

— Давай, — кивнула. — Мы уже достаточно сделали невыгодных шагов, один вопрос не убьёт.

— Ты останешься здесь, — он провёл рукой по воздуху, «здесь» — значит в клубе, — если меня заставят уйти?

— Я останусь с собой, — ответила. — А где буду считать деньги — это уже второй вопрос. Но, — сделала паузу, — если ты думаешь, что я буду держаться за работу сильнее, чем за себя… ты плохо меня знаешь. На самом деле, я не хотела идти работать в фитнес-клуб, но здесь была больше зарплата, по сравнению с остальными вакансиями.

Мы замолчали. В сауне становилось всё тяжелее дышать. Но и не уходить не хотелось.

Капля пота прокатилась у него по груди, задержалась на линии пресса. Я поймала себя на том, что слежу за ней взглядом. Он это заметил. Бровь чуть приподнялась.

— Жарко? — спросил.

— Угу, — кивнула. — Сложно понять, от парилки или от твоей пресловутой генетики.

— Могу подвинуться, — предложил.

— Это вряд ли поможет, — сказала. — Но можешь попробовать.

Он спустился на полку ниже, ближе ко мне. Расстояние сократилось до того уровня, где каждый выдох другого чувствуешь кожей.

Полотенце на мне чуть сползло. Я автоматически придержала его рукой, но всё равно бедра обнажились больше , чем планировалось.

Его взгляд скользнул туда, потом вернулся к моим глазам.

— Если что, — тихо сказал, — ты всё ещё знаешь слово «стоп».

— Сейчас я ещё не хочу его говорить, — ответила так же тихо.

Он медленно протянул руку.

Его ладонь легла мне на колено. Тепло кожи поверх жара воздуха оказалось почти невыносимым. Он не тянул полотенце, не лез выше, просто сидел, касаясь.

Этот простой контакт отключил половину моих нейронов. Я откинулась затылком к стене, прикрыла глаза.

— Ты сейчас выглядишь так, как будто у тебя перегрузка по всем фронтам, — пробормотал он.

— У меня мужчина прикасается ко мне в сауне, — объяснила. — Я, может, и бухгалтер, но чаще женщина с обычными желаниями.

Он тихо рассмеялся. Я повернулась к нему, приблизилась. Сделала то, что давно хотела сделать не из аффекта, не из ревности, не «на прощание», а просто потому что да.

Положила ладонь ему на шею, поднесла своё лицо ближе и, не спрашивая, поцеловала.

Сначала мягко. Губы к губам, почти без движения. Он ответил аккуратно, будто боялся спугнуть. Потом глубже, увереннее.

Всё остальное: пар, жара, разговоры, страхи, владельцы, меморандум — поплыло куда-то на второй план.

Он поцеловал меня так, как будто пытался разложить по полочкам всё, что между нами: злость, боль, обвинения, желание, уважение. Я отвечала так, как будто пыталась собрать себя обратно из этих же осколков.

Его ладонь осторожно сдвинулась чуть выше, на бедро. Моя рука скользнула по его плечу, вниз по груди.

— Соня, — выдохнул он между поцелуями. — Если… если я сейчас зайду слишком далеко — скажи.

— А где у нас «слишком далеко»? — шепнула в уголок его губ. — После гостиницы и всех наших «это ошибка» у меня дома?

Он на секунду замер.

— Сейчас мне страшно только от того, что я тебя очень хочу, — сказала. — И от того, что ты можешь передумать.

— Не передумаю, — ответил он.

Мы поцеловались снова — уже без оглядки.

Полотенце с меня сползло почти само. В этой жаре ткань казалась лишней. Его пальцы, тёплые и чуть шершавые, скользнули по моей спине, оставляя за собой цепочку мурашек.

Я притянула его ближе, оказалась у него на коленях не совсем осознанно просто тело само выбрало траекторию. Он обхватил меня руками, надёжно удерживая.

Кожа к коже в влажном жарком воздухе — это отдельная степень честности.

Он провёл ладонью вверх по моей спине, огибая позвоночник так, будто читал его наощупь, пальцами. Мне казалось, что он двигается сквозь саму кожу, туда, где уже всё горело.

Я выгнулась навстречу, приоткрыла губы. Его рот снова накрыл мой, глубже, требовательнее, сдержанность осталась где-то за дверью этой сауны. Я почувствовала его вкус терпкий, мужской. Вцепилась ногтями в его плечи.

Он толкнулся ближе, бедром между моих, и я вся сдвинулась, раскрылась, подалась навстречу — вся. Полотенце уже было где-то на полу.

Мои пальцы снова скользнули вниз по его груди, животу, туда, где его тело выдало то, что он сдерживал. Я посмотрела в глаза, и в них было голое пламя, от которого уже не увернёшься.

— Я не хочу нежно, — прошептал он.

— И я не хочу, — выдохнула.

Он прижал меня к стене, горячая древесина жгла спину, но мне было всё равно. Потому что его руки были на моих бёдрах, язык в моём рту, а дыхание сбивалось в унисон с моим. Он двигался, обжигал, проникал глубже каждым прикосновением. Это было не просто желание,