Ведьмак 23го века. Сжатая спираль - Владимир Михайлович Мясоедов

гигантский оборотень вытащил у себя из-под брюха отчаянно сопротивляющуюся мантикору словно обычного пойманного кота. Правда, обломанное жало меньшего из монстров при этом осталось где-то внутри тела кащенитки-изгнанницы, но за её здоровье чародей не сильно волновался. Состояние ауры его любовницы отражало в целом нормальную работу энергетики, а если вдруг её регенерация с отравой не справится, то он точно успеет помочь. — Я тебе сколько раз говорил: «Убивать надо не в пылу эмоций, а с холодной головой!».

— Не добью! — Прорычала на весь Самарканд любовница чародея, а после взмахнула своей добычей как половой тряпкой, с мокрым треском впечатав её в ближайший участок стены. Стена, кстати, треснула, хотя был сложена очень добротно и добиваться подобных результатов при помощи тарана пришлось бы как минимум минутку. Из всех природных отверстий мантикоры и парочки свежих ран, появившихся там, где её шкуры изнутри прорвали кости, брызнуло алым. Но от того, чтобы спустя пару мгновений оказаться вбитым где-то на метр в землю монстра это не спасло. Затем его снова шмякнули об стену. О землю. О стену. О землю…Лишь ударе на десятом Доброслава успокоилась и презрительно отшвырнула в сторону тело, превращенное в добротную отбивную с костяной крошкой. Однако оно все ещё было живым, пусть даже на глазах худело до крайне степени дистрофии и, кажется, даже в росте уменьшалось, поскольку спешно латающий многочисленные травмы организм перевертыша переваривал сам себя. Обычного оборотня такие травмы, пожалуй, отправили бы прямо в могилу, да и большинство истинных тоже…Но этот перевертыш отличался не только крайне необычной второй формой, принадлежащей одному из волшебных существ этого мира, но и оказался на удивление силен. Полноправный четвертый ранг, если и уступавший тому уровню, который был у Олега совсем недавно, то совсем чуть-чуть. — Но так отделаю, что этот старый козел до конца своей жалкой жизни запомнит, как пытаться подсовывать мне под видом купчей магический рабский контракт!!!

— Брачный! Это был брачный контракт, о хозяйка моего сердца! — Выкашляв чуть ли не целое озеро темной крови, прохрипело человеческое лицо мантикоры. — Молю тебя! Не отвергай меня! Подумай! То, что мы с тобою встретились — это судьба!!! С твоей силой, что воистину не знает себе равных среди нашей расы и второй ипостасью моего рода, позволяющей на равных сражаться с большинством младших магистров, мы бы могли создать династию, что превзойдет и легендарных Пендрагонов! Сможет создать и удержать за собой свою собственную страну! Станет править всеми перевертышами мира!!!

Интерлюдия

Старая юность

Интерлюдия. Старая юность.

Традиции предписывали представителям касты кшатриев быть праведными, преданными и бесстрашными, но действительность зачастую довольно сильно противоречила древним укладам, создающим некий идеализированный образ благородного воителя, больше похожий на воплощение какого-то божества, чем на обычного смертного человека. И даже те из них, кто плотнее всего приближался к этому недостижимому идеалу и притом был согласен служить властителю княжества Лакхаш, ради которого и во исполнения своих клятв были готовы не только убивать, но и умирать, как правило обладали маленькими человеческими слабостями. Или не очень маленькими и очень разнообразными. И, как искренне верил их господин, Санджит Чатурведи Четвертый, одним из главных пороков его лучших бойцов являлось какие-то воистину дикое желание сплетничать. Понятное дело, гордые кшатрии не шатались по базарам подобно каким-то ленивым служанкам и не шушукались в темных углах…Но если хотя бы парочка из них была занята требующим длительного нахождения в одном месте делом, например охраной подарков, что могли быть вручены Великому Хану джиннов или иным достойным личностям по случаю сотрудничества и дружбу, и в зоне видимости никого постороннего не было, то между ними практически непременно завязывались разговоры, где поднимались такие темы, которые им лучше было не поднимать. Во всяком случае, там, где их могут услышать. Но, по мнению их повелителя, лучше бы вообще нигде и никогда не поднимать.

— Ты уже знаешь последние новости, дядя? Ни один из османских архимагов не согласился на просьбу юного Чатурведи об ученичестве, замаскированном под обмен тайными знаниями… — Санджит Чатурведи Четвертый, в это время находившийся на публичной молитве за многие тысячи шагов от выделенного ему во дворце Самарканда покоев и осторожно подслушивающий речь собственных воинов при помощи маленькой ящерки, висящей под потолком внутри помещения с дарами, едва удержался от того, чтобы не сбиться с давным-давно заученного речитатива священного текста. Ему пришлось приложить немало усилий, дабы не потревожить окружающих его единоверцев, громко заскрипев зубами от злости, поскольку в короткой фразе его бесило решительно всё! То, что он вообще вынужден оказался унижаться перед чужеземцами, поскольку был слишком слаб, дабы править по праву силы подобно своим славным предкам. То, что ему, полноправному правителю княжества Лакхаш, потомку сразу и древнейших махараджей Индии, и величайших султанов Османской Империи, посмели отказать эти покрывшиеся пылью веков затворники, которые были давным-давно вышвырнуты из Стамбула, поскольку слишком глубоко познали тайны своей магии и заметно так рехнулись, не выдержав свалившейся на них мощи. То, что его все ещё называют юным! Да сколько можно, в конце-то концов, сравнивать с его с почившим отцом и намекать на излишнюю молодость своего правителя⁈ Да его старший сын и нынешний первый наследник княжества, Санджит Чатурведи Пятый, между прочим, скоро уже сам дедом станет!

— Я не слишком удивлен этими известиями, племянник. — подумав немного, отозвался тот из кшатриев, что был несколько старше и, вероятно, мудрее. — Поводырь Света известен как затворник, что разочаровался в людях…Вероятно он мог бы снизойти до того, кто доказал свою праведность не только словами, но и делами, а лучше зримым благоволением к юному Чатурведи его бога… Но пока наш князь подобных подвигов не совершал. Эмир Глубин же просто ни в чем не нуждается, дабы его можно было убедить оказать свою поддержку. А просто слова, пусть даже идущие от самого сердца и сколь угодно красивые…Думаю, архимаг слышал их за свою жизнь не просто много, а очень много. Причем даже от тех, кто ни в чем не уступал нашему господину, а то и заметно его превосходил в силе своего дара, богатствах, учености, храбрости, остроте ума или близости к древним фамилиям, что не раз и не два порождали великих воинов и мудрых царей…

Правителю княжества Лакхаш до безумия хотелось прервать молитву, броситься к отведенным его покоям и кулаками разъяснить своим верным воинам, что он не так уж и плох…Но он держался. Во-первых, потому