Музыка как предмет логики - Алексей Федорович Лосев

стол, эти книги, этот дом? Конечно, нет. Они существуют во времени, но сами не суть время, и тем более время не есть они. Итак, мысля о времени, я не обязан мыслить книги, столы и пр. Время как таковое ничего мне не говорит ни о какой специальной вещи. Значит, и формулу времени я должен искать помимо вещей.

2.

Далее, реально время существует всегда как субъективное время. Чтобы говорить о времени, я должен его пережить, оно должно быть у меня в субъекте. Отсюда делают вывод, что природа времени заключается в его субъективизме.

Конечно, спорить не приходится против того, что необходимо как-то переживать время, чтобы о нем что-нибудь высказывать. Но ведь это относится вообще ко всяким нашим высказываниям. Когда я что-нибудь о чем-нибудь высказываю, я обязательно так или иначе имею это в своем сознании, и вещь, о которой я нечто высказываю, должна быть в моем субъекте. Но значит ли это, что она только и существует в моем субъекте? Значит ли это, что ее нет помимо моего субъекта? Такое утверждение было бы чудовищным.

Из того, что я переживаю мысль об этом столе, ни в коем случае не вытекает, что стола нет без моего субъекта, и что я при суждении об этом столе должен также описывать и соответствующие состояния моего субъекта. Чтобы доказать математическую теорему, надо иметь ее в своем сознании, но в самом смысловом содержании теоремы ничего не говорится о моем сознании, о тепле или холоде, которые я при этом переживал, о радостях или страданиях, которые мне доставляло доказательство этой теоремы, и т.д. Точно так же и время для меня реально возможно только при том условии, что я его как-то переживаю. Однако при описании самой сущности времени я вовсе не обязан говорить о своих переживаниях времени, и в нем также мало субъективизма, как и в любой вещи, мыслимой или ощущаемой [15].

Итак, если мы не хотим впадать в субъективный идеализм и в натуралистическую метафизику, то время должно быть описано как вне-вещное и вне-субъективное. Но что же тогда оно такое?

4. Время предполагает вне-временное.

1.

Прежде всего, время есть некая длительность, и как таковое оно предполагает коррелятивное понятие недлящегося. Коррелятивным понятием называется такое, которое необходимо предполагается данным понятием.

Если я говорю «высота», – значит, тем самым я имею коррелятивное понятие «низа»; если я говорю «хорошо», то, значит, тем самым у меня имеется понятие «плохого», и т.д. Когда я говорю о времени, то тем самым мысль моя требует вне-временного; говоря о длительности, я тем самым как-то затрагиваю понятие недлящегося.

Докажем, что время есть сочетание вне-временнóго с собственно временным, недлящегося с длящимся, и рассмотрим роль каждого из этих моментов.

2.

Допустим, что время есть только длительность, только переход, только течение. Если бы это было так, то каждый момент времени был бы совершенно неотделим от другого момента. Один момент есть течение, другой момент есть течение, третий момент есть течение, и т.д. Если бы это было действительно так, мы не могли бы сказать, чтó же именно течет, и чтó именно длится. Если все только меняется и нет в этом изменении ничего устойчивого, тогда нет и самого изменения. Изменение и течение предполагает, что есть нечто по своей природе неизменное и нетекучее, чтó в данном случае погружено в поток изменения и течения. Тогда, видя, как одно и то же пребывает неизменным во всех моментах своего изменения, мы можем наблюдать и само изменение.

Я был молод и юн, я был ребенком и взрослым, я буду стариком – во всех этих моментах своего изменения я остаюсь самим собою. Это тот же самый человек имел год от роду, двадцать лет от роду и пятьдесят лет от роду, – именно тот же, а не иной. Если же представить себе, что с каждым новым моментом изменения человек действительно становится абсолютно, насквозь, до последней глубины все иным и иным, тогда вы не можете говорить об изменении и жизни такого-то определенного лица, не можете говорить об изменении вообще чего-нибудь (ибо это «что-нибудь» как нечто определенное вы отрицаете), и тогда, следовательно, нельзя говорить об изменении и протекании вообще.

Итак, время, как изменение и течение, предполагает и требует нечто вне-временное, неизменное и нетекущее, – то именно, чтó есть временно.

3.

С другой стороны, допустим, что во временнóм процессе важен только момент неизменности, постоянства. Можно ведь сбиться на этом пункте, и, наблюдая, что данная вещь во всех своих изменениях должна оставаться неизменной, делать вывод, что изменение вообще иллюзорно, и, в сущности, есть только одно неизменное. Такой вывод, однако, есть снятие самой проблемы времени. Неизменное есть именно неизменное, т.е. вне-временнóе, и поскольку мы остаемся всецело в сфере только неизменного, мы, конечно, еще не затрагиваем временности как таковой и пребываем в сфере чисто вневременно-логических построений [16].

Итак, время есть объединение длящегося с недлящимся. Что же такое это недлящееся, это длящееся и это объединение?

5. Время предполагает число и его воплощение.

1.

Будем рассматривать не время, заполненное тем или другим качественным содержанием, но время само по себе, чистое время. Какого «недлящегося» оно требует? Что именно должно быть погружено в поток длительности, чтобы получилось время?

Когда я говорю о жизни человека, я говорю о человеческом времени, о времени, заполненном событиями человеческой жизни. Когда я говорю о времени существования этого стола (напр., указываю на то, что он – старинной работы), я говорю о времени, заполненном событиями из жизни этого стола. В первом случае «неподвижным» моментом, моментом недлящейся устойчивости является «человек» в виде некоего логического понятия, во втором случае – «стол» в виде некоего идеально-неподвижного смысла. Что же теперь мы должны предполагать идеально-неподвижного в чистом времени, когда нет ни людей, ни столов, а есть только само время и больше ничего? Отвечаем: время есть длительность и становление числа.

2.

Вдумаемся и вслушаемся в чистое время и чистую длительность. Время возможно только тогда, когда нечто происходит, нечто сбывается, случается. Время есть всегда оценка длящегося потока с точки зрения чего-то недлящегося. Когда течет время, мы переходим от одного события к другому и говорим: вот прошло столько-то времени, вот такая-то скорость течения, и т.д. Переживать время – значит наблюдать, чтó же именно случилось и чтó за чем последовало. Время есть всегда некое осуществление, некое воплощение. Время всегда больше, чем просто время.