Иеромонарх революции Феликс Дзержинский - Алексей Александрович Бархатов

4. Полицейский архив придется временно взять под охрану…

5. Собачий питомник необходимо сохранить…»

В другое время Феликс откровенно поиронизировал бы над тем, как Клим вместо «паскудных» профессионалов собирается со своим «пролетарским чутьём» и сворой собак носиться за уголовниками по Петрограду. Но не сейчас. Сейчас его кипучую энергию надо просто направить в нужное русло, аккуратно пояснить: то, что работает в шахтерском Луганске, не всегда годится для многоликого Питера. А для этого не надо спорить, достаточно просто по совместительству включить Ворошилова в коллегию ВЧК.

Когда, обойдя все этажи, вернулись в кабинет, Сорокин спросил:

– Кому, господин председатель, прикажете ключи под роспись передать?

Но в ответ услышал:

– А не желаете ли, Григорий Кириллович, и у нас продолжать служить? Точно так же, курьером? А дочь, если она не против, в телефонистки вернем.

Дзержинский почти с первого взгляда и слова ощутил симпатию и даже доверие к этому искреннему, простому и, кажется, надежному человеку. А первое впечатление его подводило редко. Может быть, где-то в подсознании сыграло роль и упоминание о трех дочерях, вспомнились сестры.

– Отчего же не служить? – спокойно и деловито откликнулся будущий курьер ВЧК. – Вы, господин Дзержинский, вижу, человек опытный, все правильно понимаете. Любое дело, любая карьера начинается ведь с начальника и курьера. Как только опять по столице курьеры забегают, тут и саботажу конец. И опять же чем больше в учреждении курьеров, тем оно солиднее, важнее. Так уж искони повелось. Да что я вам объясняю, вы ведь, поди, и сами Гоголя с Хлестаковым про тридцать пять тыщ одних курьеров читали?

– Читали, читали… – недовольно опередил рассмеявшегося Дзержинского Петерс.

У Троцкого в Наркомате иностранных дел из бывших сотрудников поначалу тоже остались почти одни курьеры. Ну и что? Пришли рабочие с завода военных и морских приборов «Сименса», пришли солдаты. Шифровальщиков нашли в Главном морском штабе. А потом к ним присоединились и некоторые кадровые дипломаты, прекратившие забастовку.

Решили пока оставить одного из вооруженных красногвардейцев в помощь Сорокину, а на следующее утро уже собраться на Гороховой всем имеющимся составом комиссии и распределить обязанности.

Перед тем как сесть в машину, Дзержинский попросил у «господина Сорокина» кусок мела и написал на входной двери крупным, четким почерком: «ВЧК. Часы приема граждан от 12 до 5 часов дня».

– Ну, кое-кого мы будем принимать и круглосуточно, – с характерным для него мрачным юмором заметил Петерс.

Наутро весь наличный состав Чрезвычайной комиссии собрался на Гороховой.

– Товарищи! Правительство свободной России ставит перед нами ряд неотложных задач, – дождавшись, пока все займут свои места, негромким голосом начал Феликс Эдмундович. – Это в первую очередь прекращение саботажа чиновников, предупреждение вылазок контрреволюции, недопущение антиреволюционной агитации и склонения людей к вредным, антинародным выходкам, а также борьба с бандитами, мародерами и спекулянтами, наносящими вред нормальной жизни граждан, работе по налаживанию снабжения, производства и торговли, восстановлению железнодорожного транспорта. То есть, как вы понимаете, это, по сути, борьба с преступностью во всех ее проявлениях. Названные мной задачи во многом взаимосвязаны. Да и нас пока не так много. А точнее, даже слишком мало.

Поэтому, несмотря на ответственность каждого за отдельные участки работы, многое придется делать сообща. Сейчас определимся с графиком дежурств, чтобы всегда два руководителя были на месте. И ещё – с первого же дня каждый член комиссии должен вести свой рабочий дневник. Необходимо все фиксировать, пока не наладим нормальное делопроизводство. На организацию первоначально потребуем от Наркомата внутренних дел тысячу рублей.

Хочу вас также проинформировать, что принято решение об организации специального вооруженного отряда при ВЧК общей численностью до тридцати человек, а пока к нам откомандированы солдаты Свеаборгского полка.

При этом не надо забывать, что наши враги – это не только открытые контрреволюционеры, организаторы заговоров, погромов и пьянства, распространители заведомо ложной клеветы против органов советской власти, но и те, кто, надев личину друзей народа, проникли в ряды революционных органов для провокаций или корыстных целей, те, кто, используя свое положение, дискредитируют советскую власть.

Дзержинский говорить долго не любил. После такого вступления сразу перешли к конкретным делам и поступившим сообщениям.

Петерс доложил, что накануне при аресте лидеров кадетской партии Степанова и Штейнингера у них дома нашли документы, свидетельствовавшие о заговорщической деятельности, подготовке вооруженного мятежа и активной помощи армии донского атамана Каледина. Арестовали и двух офицеров, переправлявших пополнение Каледину.

Дзержинский зачитал только что поступившую телефонограмму: «Донесения лиц, за правдивость которых ручается Сталин: Георгиевский батальон, Мойка, 20 (Придворная капелла) и Комитет увечных воинов выдают записки на получение денег и инструкций для проезда на Дон к Каледину: солдату – 200 руб., офицеру – 2000 руб., юнкеру – 400 руб. из сумм, получаемых от Франции и Англии через петроградские банки. Деньги выдают офицеры: 1) Штабс-капитан Веревкин – Нижегородская, 17. 2) Капитан Межинский – угол Каменноостровского и Большого, № 33, кв. 7. 3) Косвенно замешан полковник Авринский – Михайловское артиллерийское училище».

Давая приказ отработать указанные адреса и тщательно проверить связи, в том числе и банковские, Дзержинский подчеркнул:

– Тут вижу сразу две задачи. Предупредить возможные вооруженные провокации накануне или в день открытия Учредительного собрания, а о таких намерениях нам известно, и не допустить массового пополнения вражеских сил на юге. Из Главного штаба также сообщили, что к ним стали часто приходить бывшие офицеры за документами, удостоверяющими их службу и воинский чин. На вопросы, для чего нужны документы, дают невразумительные ответы и стараются быстро скрыться.

К. А. Мячин.

[Из открытых источников]

Павел Мальков. Комендант Московского Кремля. 1918 г.

[Из открытых источников]

– И чего церемониться? – вступил в разговор Яковлев-Мячин, обведя собравшихся своим колючим взглядом. – Надо просто там же, в штабе, поставить караул, брать такое офицерьё и к стенке без разговоров!

– А основания? – коротко, не глядя на собеседника, бросил в ответ Дзержинский. С Мячиным ему было все более-менее ясно. Куда интереснее реакция других членов коллегии. Надо сразу понять, от кого что можно ожидать.

– Да простые. Советская власть чины отменила? Отменила! А раз им понадобились, стало быть, не для нашей власти, а против неё, – аргументировал свою позицию Мячин.

– То, что бороться с ними придется решительнее, – это факт. Но все же в рамках закона, – вступил Петерс. – Раньше в ВРК мы по адресам этих офицерских клубов посылали ночью надежных красногвардейцев, того же коменданта Малькова с матросами. Он заставал картежную игру, пьянку, разврат. Закрывал заведение, проверял документы, реквизировал оружие, деньги, ценности, доставлял сомнительный элемент в