Фишер. По следу зверя. Настоящая история серийного убийцы - Александр Рогоза

«Сергей всегда отличался замкнутостью, необщительностью, эгоизмом. И эти черты характера с возрастом усиливались. Примерно с 15 лет Сергея я ощущал глухую стену при общении с ним. На любые вопросы он отвечал: “Нормально” или “Отстань!”.

Скорее всего, папа и сам не слишком-то стремился к сближению. В своем НИИ мужчина уже несколько лет занимал должность главного инженера. Хорошая должность с множеством приятных бонусов! Например, из материалов уголовного дела следует, что Головкин-старший дважды бывал в загранкомандировках. И даже не в странах соцлагеря, а в капиталистических – почти неслыханная по тем временам роскошь. В 1978 году Александр Головкин ездил в Бельгию, в 1981-м побывал в самом Париже. Опрашивая Александра Ниловича, следователь уточнял, какие подарки отец привез своему сыну. Мужчина бегло перечислил заграничные покупки: книги, лекарства, картину, конфеты. А персонально Сергею? Ничего.

Впрочем, это все лирика. Довольно распространенная история плохих семейных отношений. И тут главное – не начать считать «бедного и несчастного» Сергея Головкина жертвой обстоятельств. То, что он потом творил, не может быть оправдано. Ничем.

Из допроса Сергея Головкина:

«Я понимал, что онанирование и возникающее желание получить удовлетворение от чьих-то мучений не вполне нормальное явление. Я даже решил покончить с этим. Но произошло одно событие, которое, я считаю, негативно повлияло на мою дальнейшую жизнь».

Он затруднялся назвать точную дату – то ли на третьем, то ли на четвертом курсе. Позже следствие установит, что речь шла об осени 1980-го.

«К этому времени я все реже и реже старался заниматься онанизмом, и, скажу честно, мне это удавалось. Как-то вечером я поехал на Центральный московский ипподром, чтобы пообщаться со знакомыми ребятами, занимающимися вместе со мной в школе верховой езды. Когда я шел уже по территории ипподрома, ко мне беспричинно, под предлогом “Дай закурить” пристала группа ребят – человек 10–12».

По словам Головкина, троим из этой компании было лет по 18 максимум, остальным – около 14–15. Сергею через месяц должен был исполниться 21 год. Он старше, но этих больше.

«Внешне не было заметно, что они пьяны или обкурены. Сигарет у меня с собой не было, и они меня стали сильно избивать руками и ногами. Я сначала пытался обороняться, но они меня свалили и начали пинать. Сломали мне переносицу, выбили два передних верхних зуба. Сколько это продолжалось, сказать не могу, я потерял чувство времени. Они избили меня и бросили здесь же. Попытку ограбить не предпринимали».

Головкин зашел в конюшню, умылся. Куртка была перепачкана кровью. Люди, которых он встречал, даже не поинтересовались, что с ним случилось. А вот мама, когда он в таком виде вернулся домой, испугалась. Пришлось соврать, что катался на лошади, та понесла, и он ударился лицом о стенку.

«Она потащила меня в травмпункт. Я просил врача дать мне справку об освобождении от занятий в академии, так как мне было стыдно с таким лицом появляться на занятиях, но он мне отказал».

Протезы поставили в платной стоматологии. Когда явился с синяками на лице в академию, без подробностей сообщил ребятам, что нарвался на хулиганов.

Следователям Головкин рассказывал, что после этого начал ходить к ипподрому специально, чтобы отыскать кого-нибудь из своих обидчиков. Но результата это не принесло.

«У меня появилась жажда мщения. Я мысленно представлял, что издеваюсь над своими обидчиками, а затем убиваю их, и эти мучения доставляют мне удовольствие. Вроде бы получалось, что я отомстил за себя, справедливость восторжествовала. Но время шло, я их не находил, а желание убить не только оставалось, но и укрепляло мою решимость обязательно претворить это в жизнь. Не думаю, что именно данное обстоятельство и определило мой выбор в возрасте жертв, так как об этом я думал и ранее. Скорее всего, это лишь подтолкнуло меня к конкретным действиям…»

И вот что интересно. О том, как Сережа однажды пришел домой со сломанным носом и выбитыми зубами, потом вспомнили его мама и бабушка. А вот отец и сестра, живущие в той же квартире, – нет.

Из показаний сестры Головкина Натальи Корсаковой:

«Мне неизвестны случаи, чтобы Сергея кто-то побил. Если бы это произошло, то, естественно, я знала бы. Я же не видела никогда у него побоев, и разговоров об этом в семье не было».

И тут у следствия возник вопрос: а был ли мальчик? (Точнее, мальчики.) Начали искать документальные подтверждения, что Головкин обращался за помощью в такой-то травмпункт, а потом и в такую-то стоматологию. Но выяснилось, что подобные данные (телефонограммы, заявления) по правилам хранились лишь 5 лет. Даже если они действительно существовали, их уничтожили еще в 1985-м.

А не мог ли Головкин выдумать этот эпизод, чтобы подготовить для себя некую базу – оправдание, почему он стал тем, кем стал? Мол, это не я такой, а во всем виноваты те анонимные хулиганы!

– Документов мы не нашли. Но выяснилось, что у него действительно был сломан нос и стояли протезы двух зубов, – говорит следователь прокуратуры Валерий Костарев (тот самый, который первым разговорил Головкина после задержания). – Да и потом, какой смысл ему врать? На допросах он довольно искренне сожалел, что не нашел тех ребят…

Летом 1982 года Сергей Головкин выпустился из Тимирязевской сельхозакадемии дипломированным зоотехником. В личном деле сохранились все оценки. Головкин держался ближе к середнячкам. За пять курсов сдал по семестрам больше 40 разных экзаменов: 13 пятерок, 24 четверки, 6 троек. Средний балл – 4,2. Дипломную работу писал по теме «Оценка жеребцов-производителей кабардинской породы и англо-кабардинской породной группы по качеству потомства» (оценка «хорошо»).

После выпуска из вуза ему была дана характеристика:

«За время учебы в академии проявил себя с положительной стороны. Учился хорошо. С товарищами вежлив, пользуется авторитетом. На 4-м курсе был комсоргом группы (см. Досье). К своим обязанностям относится хорошо. Хорошо показал себя на производственной практике. Политически грамотен, морально устойчив, скромен в быту».

Досье

Комсорг

Расшифровывается как «комсомольский организатор». Так называли комсомольского лидера в классе, университетской группе, бригаде и так далее. В СССР комсомол – ВЛКСМ (Всесоюзный Ленинский коммунистический союз молодежи) – был частью вертикали по подготовке членов компартии. Выглядела она так: октябрята (7–9 лет), пионеры (10–15), далее старшеклассников принимали в комсомол, а следующая ступенька – вступление в партию (это можно было сделать, начиная с 18 лет). На каждом этапе следовало еще доказать, что человек достоин вступить в ряды той или иной организации. Правда, в позднем СССР это носило, скорее, формальный характер, идея была дискредитирована.