«Там, среди шумного моря, вьется Андреевский стяг…» Хрестоматия военного моряка - Коллектив авторов

храбрость Сенявина безукоризненна; следовательно, желание спасти храбрый гарнизон, выдержавший с горстью людей ужасное нападение, было причиной, что мы не преследовали турецкий флот. Если эти причины были в соображении, то поступок Сенявина возвышает его еще более. Он решился лучше потерять один лавр из своего венка, чем привести в отчаянное положение гарнизон. Преследуя флот, мы бы его истребили, и немного бы ушло в Дарданеллы.

Тенедос. 1807 г., июля 20.

Турецкий флот наружностью очень красив; корабли все постройки известного Лебрюна[155]; хорошо ходят, вооружение порядочное, а управление кораблей, к удивлению, довольно хорошо. Они управляются греками, и капитан только знает приказывать и требует исполнения, но как его исполнить – уже обязанность не его. Не имея понятия о карте, счислении и маневрах корабля, несчастный грек отвечает жизнью за неудачное движение корабля. Турки дерутся если не искусно, то упрямо: корабль, нами взятый, имел убитыми и ранеными до 500 человек, весь расснащенный и чрезвычайно тек, но не сдался с бою, а уже во время погони.

(Панафидин П.И. Письма морского офицера, с. 61–71)

О. Щербачев. Слагаемые успеха

Из разбора этого сражения можно сделать следующие выводы:

Материальная часть не играет решающей роли (у турок она была лучше).

Одной храбрости и умения умирать недостаточно (нельзя признать, что турки были менее храбры, чем русские). Хотя оба эти вывода и избитые истины, но сколько раз расчеты на победу строились исключительно на этих двух факторах!

Крайне важно хорошее обучение личного состава (в этом русская эскадра превосходила турецкую). А между тем, как часто государство, построив корабли, считало, что имеет флот и не желало тратить времени и денег на обучение личного состава. Самый блестящий план адмирала обречен на неудачу, если его командиры не сознают, как нужно исполнять его и не чувствуют себя полными хозяевами своих кораблей.

Очень часто видно, что в то время как победитель ограничивался перед боем лишь общими директивами, побежденный обыкновенно писал длиннейшие инструкции, пытаясь предусмотреть все. Не объясняется ли это тем, что победитель почти всегда имел настолько обученный личный состав, что адмиралу не нужно было предусматривать мелочей – все его подчиненные знали, как поступать в таких случаях. Побежденные же писали подробные наставления часто не потому, что думали управлять всем сами и все предусмотреть, а потому, что имели столь неопытный личный состав, что принуждены были выбирать из двух зол: либо не вдаваться в мелочи, предчувствуя, что никто ни одной мелочи не осилит, либо пытаться предусмотреть все возможные случаи, зная, что с непредусмотренным наверно никто не справится.

1) Важно знание противника – его характерных особенностей. Сенявин использовал это знание, применив его (удар по неприятельским флагманам); Сеид-Али, хотя мог ожидать такого приема после своего опыта в Черном море, ничего не сделал, чтобы парировать его.

2) Принципы внезапности, сосредоточения сил, взаимной поддержки и использования своей сильной стороны были применены Сенявиным.

Увидев неприятеля, Сенявин приказал спускаться на него, неся все возможные паруса, не заботясь о строе, чтобы скорее сойтись на дистанцию решительного боя.

Идея сосредоточения сил крайне ярко выражена в приказе Сенявина перед боем. 4 русских корабля били неприятельский, пока тот не выходил из боя, и тогда все обрушивались на следующий. Взаимная поддержка особенно сказывалась в действиях «Твердого» и «Сильного» в авангарде.

Использованием своей сильной стороны – лучшего маневрирования и великолепного обучения личного состава – было применение Сенявиным нового приема – постановки двух кораблей против одного не с разных бортов, а с того же борта… чтобы бушприты задних лежали на гака-борте передних. Для этого нужно было долгое обучение и совместное плавание.

Сильной стороной русского флота было желание и жажда боя в личном составе. Увидев 19-го утром турецкий флот, «офицеры поздравляли друг друга со счастьем сразиться с неприятелем; матросы, которых с 9-го числа мучил страх, что турки уйдут, с веселыми лицами готовились к битве».

(Морской сборник, 1916, № 1, с. 17–19)

Глава 4

Воспитание под парусами

Приказ начальника эскадры Средиземного моря вице-адмирала Сенявина. № 3 от 19 мая 1808 г.

Приказ Дмитрия Николаевича Сенявина свидетельствует: профилактика нарушений дисциплины, основанная на информировании о последствиях проступков и разъяснении морального вреда недисциплинированности, эффективнее мер наказания.

Предписываю господам командующим читать служителям в свободное время и не менее как два раза в неделю из законов те статьи, кои наиболее относятся до благого поведения; равным образом, чтобы сами ротные командиры и чрез офицеров своих как можно чаще внушали бы служителям о воздержании себя от всякого рода дурных поступков, а паче от пьянства, которое кроме частого несчастья[156] соделывает часто вред службе Государя Императора и товарищам своим.

(Сборник приказов и инструкций адмиралов, с. 10)

П.В. Митурич. Морской кадетский корпус в 1823–1828 годах

Записки выпускника Морского корпуса генерал-майора Петра Васильевича Митурича, можно сказать, иллюстрируют два старых, как мир, подхода в воспитании военнослужащих. Нетрудно заметить, что гуманное, основанное на нравственных началах воспитание, в отличие от «силового», жесткого дисциплинирования, всегда давало несравненно более ощутимые результаты. Не может не вызвать восхищения ротный командир князь С.А. Шихматов, личность которого кажется списанной с образов знаменитых лесковских «бессеребренников».

…Физическое воспитание кадет было чисто спартанское. Взыскания полагались: за леность в математике – розги, а по прочим предметам оставляли в обед на хлебе и супе, ставили за «голодный» стол, где пищей служил только хлеб с водой, вписывали на черную доску, сажали на праздники в карцер и, наконец, надевали серую арестантскую куртку. Но все эти наказания мало действовали, ибо стыд и совесть были сильно забиты… Не говоря уже о ротном командире, каждый отделенный офицер имел право сечь, сколько душе его было угодно, и при этом со стороны воспитанника считалось позором просить прощения или кричать от боли. Иной выдержит двести розог, все пальцы себе искусает, но ни разу не пикнет. Гардемарины за провинность били, большие кадеты били и обижали маленьких, словом, в полной мере преобладало кулачное право. Жаловаться было еще хуже – отколотят вдвое.

Отделенные офицеры дежурили в роте по неделям а потому в роту являлись только утром, чтобы разбудить кадетов, потом приходили к обеду и, наконец, к ужину и перекличке. С уходом офицеров, после девяти часов вечера, уходили и кадеты, охотники до приключений, – одни домой, другие в театр, а некоторые на «фуражировку». «Фуражиры» имели даже свои костюмы, например: барин, барыня