Дочь друга - Мария Зайцева

Сжимаю губы, сдерживая себя, что не заорать, выпуская на волю стресс этого дня.

Но затем обращаю внимание на мягкий свет в зоне кухни, ужин на столе.

И шум воды в ванной.

Эти уютные звуки мгновенно перенастраивают организм, погружая меня в нирвану.

Она дома.

Ждет.

Ужин приготовила.

Чем я заслужил такое счастье? Эту девочку?

Сажусь на диван, глядя на стол с ужином, на темноту за окном, уже не кажущуюся чем-то потусторонним. Потому что я – тут. С правильной стороны.

Дверь приоткрывается, и появляется Лиза. В моем халате, который на ней смотрится огромным, и с влажными волосами, она выглядит еще моложе и беззащитнее.

– О… – она идет ко мне, – я не слышала, как ты пришел!

Лиза садится мне на колени, верхом, обнимает, обдавая нежным сладким ароматом мокрых волос и чистоты.

И я уже не в нирване. Нирвана – это отсутствие эмоций.

А у меня… Море эмоций сейчас.

Они захлестывают, топят, заставляя забыть все, что было плохого в этот день. Оставляя только эту минуту, самую сладкую. Самую волшебную.

– Как ты? – шепчет Лиза, касаясь меня мягкими губами, – плохие новости?

– Ожидаемые, – отвечаю я, прижимая ее крепче к себе и забираясь ладонями под широкие полы халата. Она голенькая, гладкая… М-м-м… Кайф… – Твой отец… Он действует без эмоций. Как профессионал.

– Он всегда такой, – вздыхает Лиза. – Когда он по-настоящему зол, он не кричит. Он просто… уничтожает.

Мы сидим в тишине. Лиза ластится, словно кошечка, чуть подрагивая от моих прикосновений. Я не настойчив. Просто трогаю, просто кайфую. Ее присутствие громче любых слов. Оно одновременно успокаивает и мучит. Успокаивает, потому что она здесь, со мной, в эпицентре бури. Мучит, потому что я снова и снова ловлю себя на мысли: это из-за нее.

Все это – цена за несколько недель безумия, за ее улыбку, за ее взгляд, за ее доверчивость.

И я понимаю, глядя на ее профиль, освещенный мерцающим светом города, гладя ее, проводя пальцами снизу вверх по прогибающейся тонкой спине, что заплатил бы эту цену снова. Без колебаний.

– Что будем делать? – наконец, выдыхает Лиза мне в ухо. Сла-а-аденько…

Я чуть отстраняю ее, смотрю в лицо внимательно.

И не наблюдаю в ее глазах страха. Только решимость. Та самая, что заставила ее когда-то выйти на ринг против зарвавшегося бойца.

– Будем держать удар, малыш, – говорю я, поднося ее руку к губам и целуя костяшки пальцев. – Будем держать удар. Пока можем.

– А потом? – шепчет она тревожно, – если… Если папа… Победит?

– А ты уйдешь от меня? Если он победит?

– Дурак? – обида в ее глазах настолько яркая, что мне становится совестно, что спросил. Что усомнился.

– Тогда… Тогда я буду нищим, – улыбаюсь я. – И придется начинать все сначала.

– Отлично! – выдыхает она, – значит, вместе начнем!

Моя смелая девочка.

Надо же, я ведь мог этого всего и не узнать, если б переборол себя, оттолкнул ее когда-то…

Реально, дурак.

Глава 31. Дочь друга

Матвей Серов приходит в зал под вечер, когда основная волна посетителей уже схлынула, и остались только самые упертые – ребята, допинывающие свои подходы, и пара одиноких фигурок на кардиотренажерах.

Я как раз заканчиваю разговор с Волком о новых поставках оборудования, когда чувствую холод по спине. И ощущение тяжелого взгляда, словно в прицел. Очень… Знакомо.

Выдыхаю перед тем, как повернуться.

Сегодня весь день разбирался опять с наездами всех возможных органов, какие только существуют для радости любого предпринимателя. Чтоб нам, предпринимателям, скучно не было свой бизнес делать.

Кроме этого, пришла информация от Левана, человека крайне серьезного. Верней, не информация даже, а предупреждение… И это, конечно, вообще неприятный сюрприз.

Я в курсе, что Матвей с ним работает, но чтоб так вписываться за работника…

Короче, ощущение, что щемят меня по всем фронтам.

И то ли еще будет.

Но решение свое я менять не собираюсь.

Даже нищим буду, все равно моя девочка останется со мной. Если захочет.

Но все же…

Кто приперся-то? Не выдержал?

Самому Серому рановато, да и он – человек характера и терпения. Терпеливо обвивает кольцами жертву и душит… Сколько раз видел такое, и, надо же, сам теперь на месте его жертв!

Оборачиваюсь. Сталкиваюсь с ненавидящим взглядом Матвея.

Ну, понятно.

Чего еще ожидать?

Матвей стоит у входа в зал, щурится на меня жестко.

Он в уличной одежде, дорогих кроссовках, темных брюках и простой футболке, обтягивающей широченные плечи.

Напряжен, лицо бледное, глаза злые.

Ясно.

Убивать готовится.

Ну-ну…

– Лазарь, – его голос звучит низко и глухо, эхом разносясь под сводами зала. Несколько человек замирают и поворачиваются к дверям, почуяв неладное. – На ринг.

Вздыхаю.

Ничего нового.

Отцовский гнев – это одно. А вот братская ярость… Она всегда более непосредственна, более физична.

Старший Серов уничтожает бумажно, через чиновников, через связи свои огромные. Матвей, по молодости, явно предпочитает более простые и понятные методы.

– Матвей… – я взглядом отсылаю Волка, шагаю к бывшему, как я теперь понимаю, другу, но Матвей не собирается разговаривать. Не для того пришел.

– На ринг, сказал! – рявкает он на весь зал.

И наступает тишина.

Только в углу у какого-то посетителя, как раз возящегося с гантелями, с грохотом падает железо.

Я оцениваю состояние Матвея, понимаю, что он – реально на грани. Еще секунда – и бросится на меня прямо здесь, не дожидаясь ринга.

И придется драться. Не по правилам.