Война за независимость Чили - Андрей Аркадьевич Щелчков

предводительством Карреры осуществили переворот. Ластра был арестован. Вновь, как ив 1811 г., было созвано народное собрание, избравшее хунту во главе с Каррерой. Видные деятели директората Ластра, Ирисарри, Маккенна, а также Х.Г. Аргомедо, К. Энрикес, X. Ларраин и многие другие были арестованы и высланы __ 449 из страны[449].

Народ в своем большинстве негативно воспринял новый военный переворот Карреры, который в условиях войны с роялистами, шедшей в непосредственной близости от столицы, выглядел предательским. Хосе Мигель объявил, что его действия вызваны неприятием договора в Лиркае, ибо с врагами надо воевать, а не вести переговоры. Правда, вскоре он сам вступил в сношения с роялистами[450]. О’Хиггинс и его войска на юге отказались признать новое правительство, создав военную хунту. О’Хиггинс решил повернуть войска на Сантьяго. Дело шло к гражданской войне.

Тем временем вице-король Абаскаль отказался признать соглашение при Лиркае. Его условием был возврат к положению до 1810 г., что было неприемлемо для чилийцев[451]. Это была крупная ошибка вице-короля, имевшая долговременные негативные последствия для господства Испании в Южной Америке. Лиркайский договор усилил происпанскую партию в Сантьяго, большинство чилийцев видело в нем идеальный вариант ограниченной автономии Чили без разрыва с метрополией, причем в рамках либерального режима Кадисской конституции. Отказ от договора означал усиление крайних фракций в рядах патриотов и закрывал путь к примирению.

Абаскаль делал ставку на военную силу, так же как в Верхнем Перу и в Кито. Лима нуждалась в скорейшем разрешении кризиса в Чили военным путем и полном подчинении восставших провинций. В Перу остро ощущалась нехватка продовольствия, поставщиком которого ранее были чилийские провинции. С. Джонстон, побывавший в Лиме в 1813 г., отмечал, что в Перу растет недовольство и оппозиционные настроения ввиду продовольственного кризиса, вызванного войной в Чили[452]. Общество, главным образом, испанские купцы требовали быстрейшего завершения конфликта.

В Чили был послан новый командующий испанский генерал Мариано Осорио[453], прибывший в Талькауано 13 августа 1814 г. Он привез приказ Абаскаля не признавать договор в Лиркае. Подписавший договор Гаинса был отдан под военный трибунал[454]. Вместе с Осорио прибыли 550 солдат знаменитого испанского полка Талаверас, присланного из метрополии, и 50 артиллеристов[455]. Численность роялистских войск достигла 3 тысяч человек. Это была огромная армия, которой противостояли войска патриотов. Как отмечал в своих воспоминаниях роялистский бригадир Б. де ла Торре, нельзя было не воспользоваться междоусобицей в лагере патриотов, и Осорио сразу же после высадки двинул свои войска на Сантьяго[456].

26 августа 1814 г. О’Хиггинс, повинуясь первым эмоциям после получения известий из Сантьяго о перевороте Карреры, приказал отряду в 500 солдат выйти в поход. В некотором беспорядке и без предварительной подготовки отряд О’Хиггинса перешел реку Майло, где его встретил авангард под предводительством Луиса Карреры. После короткого артиллерийского обстрела и натиска кавалерии Карреры отряд О’Хиггинса в беспорядке отступил. Он потерпел поражение, но не был разгромлен, и стал готовиться к новому походу на Сантьяго.

На утро следующего дня О’Хиггинс готовил войска к новой атаке на Сантьяго, но в это время с белым флагом прибыл парламентер из роялистского лагеря. Он сообщил, что вице-король отказался ратифицировать Лиркайский договор и послал новую экспедиционную армию под командованием полковника Осорио. Новый командующий обещал всеобщую амнистию. Чилийцы в течение десяти дней должны были выполнить все условия вице-короля: принести клятву верности королю, конституции, вернуть старую систему управления[457]. Парламентер также встретился с Хосе Мигелем Каррера в долине Майло и призвал патриотов сложить оружие[458].

Осорио упрекал правительство Ластры в лицемерии и нежелании выполнять договор в Лиркае. Вместо возвращения в лоно монархии Ластра созывал конгресс, который должен был определить форму правления в Чили, что являлось прерогативой Испании. Он упрекал чилийское правительство в том, что уже после подписания договора продолжали вывешивать национальный флаг, а в Сантьяго выходили листовки явно республиканского содержания[459].

Теперь опасность для обеих армий патриотов исходила от роялистов. Враждующие стороны были вынуждены пойти на переговоры, так как роялисты маршем шли на столицу. 2 сентября произошла встреча Карреры и О’Хиггинса, который предложил распустить хунту, а Хосе Мигеля назначить правителем. На встрече оба каудильо говорили о необходимости примирения и объединения, но им так и не удалось достичь согласия. Тогда О’Хиггинс решил подчиниться Каррере[460]. На следующий день О’Хиггинс прибыл в Сантьяго, и былые враги поклялись в дружбе и союзе. Обе армии должны были объединить свои усилия для противостояния роялистам[461].

Однако состояние их войск было плачевным. После массового дезертирства в рядах патриотов насчитывалось около 2 тысяч солдат. Несмотря на патриотические воззвания, чилийцы не спешили в армию Карреры. 29 августа правительство пообещало свободу всем рабам, кто встанет под знамена чилийского правительства. Результат был нулевой. Это заставило хунту издать указ 4 сентября, где уже обязывали рабов идти в солдаты. Всем уклоняющимся грозили телесными наказаниями, 100 ударов плетьми и 3 года тюрьмы, без права освобождения от рабства до конца жизни[462]. Но эти лихорадочные действия уже не могли кардинально изменить ситуацию.

Генерал Осорио обратился с воззванием к жителям Чили: «Вице-король в Лиме не принял условия соглашения от 3 мая и послал меня возглавить армию, а также поручил мне предложить вам мир, если вы сложите оружие и вновь принесете клятву верности государю Фердинанду VII, Конституции Испанской монархии и правительству её Кортесов»[463]. В это время стало известно, что вернувшийся на престол Фердинанд VII отменил конституцию, распустил Кортесы и восстановил абсолютизм. Каррера в ответ на воззвание Осорио упрекнул испанцев в лицемерии: вы просите поклясться в 464 верности тому, что сами уже отменили[464].

О’Хиггинс и Каррера расходились во мнении относительно тактики ближайшего сражения. О’Хиггинс, которого сопровождал отряд Хуана Хосе Карреры, решил стоять насмерть у Ранкагуа. Каррера со своими отрядами расположился в непосредственной близости от Сантьяго и требовал отхода туда основных войск. Упрямство обоих военачальников дало печальные результаты. О’Хиггинс обвинял Карреру в трусости и желании дождаться разгрома его войск у Ранкагуа. Это обвинение в подлости и коварстве вряд ли обосновано, так как в Ранкагуа рядом с О’Хиггинсом находился брат Карреры, а семейные узы имели огромное значение. Каррера впоследствии писал: «Другой была бы судьба нашего государства, если бы генерал О’Хиггинс, обычно прислушивавшийся к голосу разума, чести и долга, принял бой ещё в Тальке, вместо того, чтобы идти на нас»[465]. 1 октября 1814 г. у Ранкагуа патриоты потерпели сокрушительное поражение: из 1700 солдат у О’Хиггинса осталось 300, с которым он прорвался