Памятники русской архитектуры и монументального зодчества - Генрих Николаевич Бочаров

Теперь необходимо уточнить время создания этого проекта. Известна лишь дата — 1810 г., которая определяет возведение самого здания. Баженова в это время давно уже не было в живых: он умер 2(13) августа 1799 г. Поэтому строительство, очевидно, вел какой-то другой зодчий, скорее всего один из его учеников или последователей. С этим обстоятельством, кстати говоря, могли быть связаны и изменения в архитектуре здания по отношению к проекту, особенно упрощение и огрубление ряда форм.

Указанная дата явно относится к полному завершению всех работ по зданию, включая также интерьер, его отделку и убранство. В церковноепархиальных источниках XVIII—XIX вв. по обыкновению в сообщениях о времени сооружения храмов приводится дата их освящения. Безусловно, так обстояло дело и в данном случае. Само собой разумеется, что столь крупный храм сооружали не один-два года, а гораздо дольше. Тем более что в процессе строительства, очевидно, возникли какие-то серьезные затруднения, о чем говорит так и неосуществленная колокольня, для которой была оставлена в центре западного фасада трапезной штраба.

Исходя из всего вышесказанного, начало сооружения храма Иоанна Предтечи можно с полным основанием относить к рубежу XVIII—XIX вв., даже к концу 1790-х годов.

К аналогичному заключению приходим мы, обращаясь к анализу стиля архитектуры храма, который в целом не выводит здание за рамки XVIII в. Как уже указано ранее, это довольно типичный для зрелого классицизма 1780-х—1790-х годов памятник с ротондальным основным объемом. Трактовка отдельных его частей подчеркнуто монументализирована, что свойственно постройкам указанной эпохи, храм отличается известной статичностью и геометризацией отдельных композиционных форм — черты, усиливающиеся в архитектуре к концу столетия.

Особенно показателен фасадный декор, строгий и лаконичный в противоположность нарядному внешнему убранству зданий раннего классицизма. Четкость членения стен с выделенным цоколем, междуоконным поясом и простым антаблементом, оконные и дверные проемы без наличников, украшенные лишь сандриками и филенчатыми нишами, наконец, обилие колонных портиков — все свидетельствует о вполне сформировавшемся стиле. А отдельные детали (сочетание прямоугольных окон с круглыми проемами верхнего света в нишах-филенках, тройные итальянские окна купола с розетками и колонны ионического ордера на кубических постаментах) хорошо известны по работам Баженова, относящимся именно к последней четверти XVIII в. (церкви Всех Скорбящих на Ордынке и во Влахернском-Кузьминках, дом Юшкова и др.), и по ряду других московских построек того же времени (церкви Спаса Преображения в Глинищах, 1780-е—1790-е годы; Успения на Могильцах, 1791—1799 гг.; Вознесения на Гороховом поле, Сергия в Рогожской и пр.).

Наиболее интересна в этом смысле церковь Спаса Преображения в Глинищах, 1780-е—1790-е годы[306], обнаруживающая удивительную близость своих архитектурных форм с белозерским памятником. Определяет композицию здания[307] такая же крупная двухъярусная ротонда основного объема с массивным барабаном и куполом, завершенная аналогичным световым «фонарем» с главой. Тождественны ионический ордер с полуколоннами в межоконных простенках нижнего яруса, а также форма окон без обрамлений в два света: прямоугольные — внизу и круглые, в квадратных филенках — вверху. Особенно большое совпадение наблюдается в барабане купола с тройными окнами, украшенными лепными розетками в круглых нитках, и в оформлении «фонаря» с главой, переходящей в короткий шпиль. Столь значительное сходство делает более убедительным высказанное рядом исследователей (И. Э. Грабарь, Т. П. Каждан и др.) мнение о принадлежности храма Спаса в Глинищах творчеству В. И. Баженова[308].

В связи с этим необходимо отметить явно московский характер архитектуры церкви Иоанна Предтечи, особенно отчетливо выступающий в чертежах проекта. Кроме вышеприведенных сравнений с рядом столичных памятников, об этом свидетельствует и само нахождение чертежей в «Смешанном» альбоме, в котором, как мы видим, помещены чертежи в основном московских построек. Петербургские храмы последней трети XVIII—начала XIX в., внешне гораздо более парадные и официально суховатые, созданы на основе совершенно иной пространственно-композиционной системы[309].

Правда, более легкая и изящная архитектура проекта оказалась в выстроенном здании значительно утяжеленной, а в ряде деталей и упрощенной, стилистически сильно приблизившись к формам рубежа XVIII—XIX вв. В этом отношении наибольшую близость к белозерскому храму обнаруживает баженовский проект церкви Семеновского полка, конец 1790-х годов. Однако возникли ли эти изменения в процессе переработки проекта самим автором или были привнесены в него возводившим здание зодчим — остается только гадать.

Художественно-стилистические особенности запечатленного в чертежах здания позволяют установить и время создания проекта храма,— естественно, следует принять во внимание и все вышесказанное в отношении аналогов. Архитектуре храма отчасти присуща двойственность: проект, с одной стороны, сохраняет отдельные раннеклассические приемы 70-х—начала 80-х годов XVIII в. (композиция), с другой — показывает определенное тяготение к лаконизму и строгости, что было свойственно уже более позднему развитию этого стиля на рубеже XVIII—XIX вв. Это дает возможность приблизительно отнести проект к концу 80-х—первой половине 90-х годов XVIII в. Именно такая датировка объясняет значительное сходство храма Иоанна Предтечи с другими московскими произведениями Баженова, близкими ему по времени,— церковью Всех Скорбящих, 1783—1790 гг., и домом Юшкова, начало 1790-х годов.

Веским аргументом в пользу предложенной нами датировки проекта является характер самих чертежей. Они выполнены очень умело, на высоком профессиональном уровне. С большим мастерством прорисованы отдельные детали, особенно на фасаде, где тонкость рисунка чувствуется о первую очередь в ордерных формах. Отмывка тушью, удачно дополненная акварелью, хорошо передает светотень в манере, характерной для чертежей последней четверти XVIII в. Интересны карандашные штрихи первоначального рисунка, а также оставшиеся нестертыми отдельные осевые и горизонтальные линии, наиболее отчетливо заметные на плане. Все это позволяет считать чертежи подлинными, принадлежащими если не руке самого Баженова, то кому-то из его талантливых учеников[310].

Подтверждением оригинальности, подлинности чертежей служит бумага, на которой они выполнены. Слегка желтоватого цвета, она имеет различную структуру, хорошо видную «на просвет»: л. 42 — в виде «холста», лл. 41 и 43 — в виде сетки из частых параллельных полосок («vergeurs»), пересекаемых перпендикулярными им редкими («pontuseaux»). Однако для нас особенно ценны имеющиеся на лл. 41 и 43 одинаковые филиграни (водяные знаки) — герб с бурбонской лилией на щите и с короной над ним. Слева от этого знака, носящего у специалистов название «Страсбургская лилия» («Strasburg lily»), помещена фамилия владельца бумажной фабрики «J. Kool». Согласно справочникам, бумага с указанным гербом и фамилией Яна Кооля — голландского производства и может быть отнесена к 1793—1796 гг.[311] К тому же времени, очевидно, относится и бумага л. 42, оформленного совершенно аналогичной рамкой по краям.

Таким образом, дата найденных нами чертежей храма Иоанна Предтечи может быть сужена