Возвращение Безумного Бога 14 - Кирилл Геннадьевич Теслёнок

зал. Вернее, не зал, а нечто вроде гигантской пещеры или грота. Стены были из гладкого, переливающегося перламутром камня, а высокий куполообразный потолок терялся во мраке, испещренном редкими, тускло светящимися кристаллами, похожими на далекие звезды.

А в центре этого грота было оно. Озеро.

Идеально круглое, метров пятьдесят в диаметре. Оно занимало почти все пространство. Но вместо кристально чистой воды вечной молодости, о которой слагали легенды (и о которой хихикала Никталия), в нем плескалась абсолютно черная, густая, маслянистая жидкость. Она медленно колыхалась, вздымалась ленивыми волнами, и по ее поверхности пробегали тусклые фиолетовые разряды. Воздух над озером вибрировал от концентрированной, но искаженной силы. Запах стоял удушающий — смесь озона, гнили и чего-то еще, от чего першило в горле и слезились глаза.

— М-да… — протянула Никталия, зажимая нос, — Кажется, бассейн давно не чистили. Хлорки надо сыпануть, не жалея…

— Это… оно, — выдохнула Айсштиль. Ее амулет и осколок на груди горели нестерпимо ярко, реагируя на близость источника, — Вся сила Чертога… искаженная… отравленная…

— Источник полностью под контролем Бездны, — констатировал Карнакс, — Любая попытка использовать его энергию напрямую приведет к… фиг знает к чему. Возможно, к полному поглощению.

Он был прав. Сила здесь была колоссальная, достаточная, чтобы пробить любую блокаду. Но она была насквозь пропитана Бездной. Черпать ее — все равно что пить яд в надежде утолить жажду.

— Значит, сначала придется его… очистить? — Никталия посмотрел на черную гладь, чувствуя, как она тянет ко нам свои невидимые щупальца голода, — Или хотя бы найти способ безопасно подключиться к розетке?

— Именно, — произнес я, смерив озеро оценивающим взглядом, — Думаю, я смогу это сделать. Временно очистить озеро. Оно, конечно, со временем снова наполнится Бездной, но мы успеем им восполь…

И тут мы ее увидели.

На дальнем берегу озера, там, где перламутровая стена почти касалась черной воды, сидела фигура. Спиной к нам. Женщина. Абсолютно нагая. Ее поза была расслабленной, почти медитативной. Но ее тело… Оно было вылеплено из мрака. Непроглядного, абсолютного, поглощающего свет. Ни единого блика, ни единого изгиба, говорящего о плоти. Идеальный черный манекен, поставленный на краю зараженного источника силы.

Тишина в гроте стала оглушающей. Даже фиолетовые искры на поверхности озера замерли.

— Ой, а это еще кто? — шепотом спросила Никталия, инстинктивно прячась за мою спину, — Русалка? Только… черная? И без хвоста? И… голая? Я ее знаю? Эстро, закрой глаза, тебе на такое нельзя смотреть!

Фигура не шевелилась. Она просто сидела, обращенная к черной воде. Кто она? Я чувствовал Бездну, исходящую от этого существа. И эта Бездна… была сверхконцентрированной.

Мы медленно, очень медленно, начали обходить озеро по краю, стараясь не шуметь и не привлекать внимания. Но она знала, что мы здесь. Я это чувствовал.

Когда мы почти поравнялись с ней, фигура медленно, с какой-то нечеловеческой плавностью, повернула голову. Лица по-прежнему не было — только гладкая, черная пустота. Но там, где должны были быть глаза, зияли два провала. Два окна в ничто. И эти окна уставились прямо на нас.

В мертвой тишине грота раздался тихий, сухой шелест, словно ветер пересыпал песок в часах вечности. И этот шелест сложился в слова, прозвучавшие не в ушах, а прямо у нас в разуме.

«Гости… Давненько ко мне никто не заглядывал…»

Глава 20

Тьма-Сущность

Голос был мягким, обволакивающим, как теплый бархат, но под этой мягкостью чувствовалась бездонная, чуждая мощь и… странная меланхолия.

«Гости… Давненько ко мне никто не заглядывал… Особенно такие… яркие».

Яркие? Мы? Ну, возможно, на фоне этой абсолютной черноты даже потрепанный Карнакс выглядел как новогодняя елка.

— Яркие? — шепотом фыркнула Никталия мне на ухо, инстинктивно прячась за мою спину. Ее обычная дерзость куда-то испарилась перед лицом этого существа, — Это она про мои волосы или про твое эго, Эстро? И вообще, кто это? Выглядит как модель для готического журнала, только без одежды. И без лица. Жутковато.

Айсштиль шагнула вперед, ее копье было наготове, амулет и осколок на груди вибрировали все сильнее. Я видел, как она борется с противоречивыми ощущениями — отвращением к Бездне и странным, болезненным резонансом.

— Ты… Что ты такое? — голос Айси был тверд, но я уловил в нем легкую дрожь, — Я чувствую… часть себя… в тебе!

Фигура из тьмы чуть склонила голову, словно прислушиваясь к далекому эху.

«Я — это покой», — снова прозвучал телепатический голос, обволакивая нас, как теплый, но душный туман, — «Я — это единство. То, к чему стремится все сущее, когда устает от борьбы, от боли, от бессмысленной суеты. Я — забвение и тишина».

Провалы ее «глаз» сфокусировались на Айсштиль.

«И да… я — часть тебя, дитя льда. Та самая частица, что ты потеряла так давно. Она страдала в одиночестве, затерянная среди обломков этого мира. Она искала покоя… и нашла его во мне. Она стала мной, чтобы обрести форму, чтобы перестать быть просто криком боли в пустоте».

Внутри меня все похолодело. Так вот оно что. Бездна не просто осквернила осколок, она… слилась с ним? Использовала его как ядро, как якорь, чтобы обрести подобие разума и формы? И теперь эта… Тьма-Сущность считала часть Айси своей?

Я почувствовал, как рядом напряглись мои спутники. Даже Карнакс, казалось, на мгновение перестал думать о тактике и просто ощутил первобытный ужас перед этим предложением небытия. А Никталия… я краем глаза видел, как она побледнела. Обычно она черпает силу из желаний, но здесь… здесь был океан чужих, страдающих, угасших желаний, слившихся в одно монотонное стремление к концу. Это было слишком. Ее сила была бесполезна, даже вредна — она чувствовала этот океан боли и не могла ничего с ним сделать.

Фигура из тьмы медленно простерла к нам гладкий черный отросток, некое подобие руки без пальцев.

«Присоединяйтесь», — голос звучал почти ласково, с какими-то странными, извращенными материнскими нотками, — «Станьте частью истинного покоя. Здесь нет боли, нет страха, нет страданий, нет одиночества. Только блаженное небытие в теплых, бесконечных объятиях волн. Растворитесь. Успокойтесь. Станьте мной».

Она обращалась ко всем, но ее «взгляд» был прикован к Айсштиль.

«Вернись ко мне, дитя. Твое место здесь. Твоя суть уже здесь. Почувствуй… Почувствуй, как хорошо быть ничем».

Соблазн. Коварный, удушающий соблазн. Я чувствовал его сам — усталость от вечной борьбы, от ответственности, от боли потерь. Желание просто отпустить