Очерки по истории стран европейского Средиземноморья. К юбилею заслуженного профессора МГУ имени М.В. Ломоносова Владислава Павловича Смирнова - Коллектив авторов -- История

Часто и на бытовом, и на официальном уровне, вновь переживая малоприятные или унизительные моменты военного поражения или политического фиаско лета 1940 г., французы вспоминают и приводят примеры героического поведения или политической смелости, чтобы показать последующему поколению, что не все было плохо и катастрофично, и при других обстоятельствах, как в 1914 г., нация сохранила бы достоинство. В качестве таковых упоминаются бесстрашные курсанты Сомюра, несколько дней сдерживавшие попытки немецких дивизий форсировать Луару в июне 1940 г., контратаки бронетанковой дивизии полковника де Голля на территории Бельгии, нежелание сдаваться — уже после подписания с нацистской Германией перемирия 22 июня — последних защитников «линии Мажино» и др.

Среди факторов, которые могут рассматриваться как попытки «оправдания» военного разгрома армии со всеми вытекающими из него обстоятельствами, раньше часто приводился так называемый «удар ножом в спину». Речь идет о знаменитой пятой колонне, миф о которой уже давно даже не поднимается в работах серьезных ученых. Второе «оправдание» — заявление некоторых военных и политиков о численном превосходстве немецких армий и вооружения, что подтверждается не всеми историками и лишь частично. Третье «оправдание» сводится к осуждению бездействия (США) и недостаточной помощи (Великобритания) союзников, что не является полностью неправдой, но вызывает споры в научной среде[438].

Именно унижение, стыд за свое прошлое, а также явная недостаточность или несостоятельность «утешительных мифов» и создали в конечном счете феномен, который объясняет относительный пробел в коллективной памяти многих событий эпохи военного поражения Франции. Социологические исследования показали, что первое, о чем думает француз, когда его спрашивают о событиях лета 1940 г., — это знаменитая речь де Голля 18 июня 1940 г.[439], призвавшего по английскому радио своих соотечественников продолжить сопротивление врагу и бороться за освобождение Родины. О «намеренном умолчании» о трагических неделях мая — июня 1940 г., в том числе связанном с «исходом», пишет в своей монографии Э. Напп[440], а известный французский историк Ж.-Р. Риу справедливо утверждает, что «отказ или намеренное умолчание [коллективной памяти о военном поражении 1940 г. — Н. Н.] появились в связи с отсутствием [у населения — Н. Н.] знаменательных памятных дат»[441]. Другой французский современный ученый Р. Франк еще четче сформулировал эту мысль: «то, что вспоминается с грустью с трудом становится знаменательной датой»[442]. События лета 1940 г. в полной мере можно назвать «печальными» еще и потому, что военная катастрофа и социальная драма, переживаемая французами в связи с «исходом», дополнилась неизбежным в таких условиях политическим кризисом, который показал непрочность основ политического режима Третьей республики, отсутствие в политической среде смелого и решительного лидера, сложные, порой болезненные отношения между властью и армией, не сумевшими сплотиться и стать бастионом национальной независимости французской Республики.

В заключение хотелось бы отметить, что в российской исторической науке тема «исхода» не стала предметом специального исследования отечественных ученых, которые чаще обращались к военным или политическим аспектам «драмы 1940 г.». И следует признать, что все эти публикации уступают по глубине анализа, широте источниковой базы и объему привлеченного исторического материала монографии В. П. Смирнова «Странная война и поражение Франции», вышедшей в далеком 1963 г. С учетом особенностей той эпохи и идеологических требований, которые не могли не найти своего отражения в этой книге, она и сейчас остается самым основательным и подробным изложением событий, связанных с военным крахом Франции летом 1940 г., в том числе и с проблемой «исхода».

Никитина Т. В.[443]

Развитие советско-греческих отношений в 1950–1960-е гг

Советско-греческие отношения в ХХ в. и в частности в 1950–1960-е годы довольно фрагментарно изучались как в отечественной так и в зарубежной историографии. Новые документы Архива внешней политики Российской Федерации (АВП РФ) позволяют рассмотреть сам процесс развития этих отношений в этот период и его место во взаимоотношениях СССР и Греции. После Второй мировой войны советско-греческие отношения оставались неурегулированными. Дипломатические связи, хотя и не были прерваны полностью, носили весьма ограниченный и формальный характер. В январе 1946 года, после приезда в Афины посла СССР, дипломатические отношения Советского Союза с Грецией возобновились. Однако, в связи с враждебно настроенной политикой греческого правительства, в апреле 1947 года советский посол и основной состав посольства были отозваны из Афин До сентября 1953 года дипломатические отношения осуществлялись через временных поверенных в делах[444]. В этот период отсутствовали регулярные торговые и культурные связи, не говоря уже о политических. Основными причинами нестабильных отношений явились гражданская война в Греции 1946–1949 гг. и начавшаяся «холодная война» в которую включились и правящие круги Греции. Подробно политика СССР по отношению к Греции с 1945 по 1949 годы изучена в работах А. А. Калинина[445]. На протяжении всего послевоенного периода сохранялась двойственная позиция СССР; с одной стороны, поддерживались контакты с официальными Афинами и предпринимались по-кандидат исторических наук, доцент исторического факультета МГУ имени пытки развития советско-греческих отношений, а с другой, в прессе присутствовала критика «греческих фашистов»[446]. Известно, что уже на Ялтинской конференции в октябре 1944 года У. Черчилль и И. В. Сталин подписали так называемое «процентное соглашение», по которому Греция входила в сферу интересов Англии. Однако, верный своим идеологическим установкам, СССР помогал греческим коммунистам в гражданской войне. В связи с этим в 1947 году возникла угроза разрыва дипломатических отношений. Фактически до 1953 года советско-греческие отношения оставались замороженными[447].

В 1953 году по инициативе Советского Союза советско-греческие отношения были нормализованы; страны обменялись послами. Этому способствовали как заинтересованность торгово-промышленных кругов Греции в восстановлении и развитии традиционных торговых связей с СССР, так и недовольство греков милитаризацией страны и односторонней внешнеполитической ориентацией правящих кругов Греции на Запад. Правительство А. Папагоса было вынуждено пойти на нормализацию отношений с СССР. В 1953 году впервые после Второй мировой войны было подписано советско-греческое соглашение о товарообороте и платежах. Срок действия этого соглашения в сентябре 1954 года был продлен еще на год[448]. До этого соглашения между СССР и Грецией существовала лишь Конвенция о торговле и мореплавании 1929 года.

В справке МИД СССР, направленной В. М. Молотову в марте 1955 года указывалось, что основным нерешенным вопросом в отношениях между СССР и Грецией был вопрос о репатриации из СССР греческих политэмигрантов, проживавших в Узбекской ССР с 1949 года после окончания гражданской войны в Греции. В районе Ташкента находились 17,5 тыс. греков-политэмигрантов, в том числе 217 бывших военнослужащих греческой королевской армии. 18 человек, наиболее враждебно настроенных, были отделены от основной массы политэмигрантов и проживали в поселке Муйнак Каракалпакской АССР. Греция требовала репатриировать политэмигрантов, считая, что их удерживают в СССР насильно[449]. Уже в июне 1955 года вышло