Инвестиго, затерянные в песках - Илья Рэд

— Чужестранец, погоди. Я не хотел ребёнку зла, я всего лишь делаю свою работу.

Крижен повернулся к нему с горестной гримасой, безжизненная голова Ники дёрнулась в сторону.

— Понимаю, я не держу на вас зла.

— С ней всё в порядке? — опасливо спросил охранник, его полные губы виновато поджались, а глаза смотрели с тревогой на беззащитную девочку.

— Мы только приплыли. В пути ей стало плохо, корабельный лекарь не смог помочь. Она теряет сознание от малокровия. Сказали кушать побольше…

— Простите, простите, — зашептал чернокожий страж. — Пусть покарает меня Великий джинн за то, что я причинил вред ребёнку! — сказал он, посмотрев на оброненную еду. — Вот возьмите, — он достал из кошелька целый фалер. — Это меньшее, чем я могу загладить свою вину.

— Спасибо, но мы уважаем ваши обычаи, — отказался Крижен и театрально приложил ухо к груди Ники. — Она почти не дышит, что же мне делать? — раскрыл он в панике глаза. — Я не знаю города, не знаю, к кому обратиться… Может, может, есть тут кто выше среднего ранга: сильный маг или целитель? Ника, Ника, ты меня слышишь? — он в слезах затряс тело спутницы.

— Сильный маг?

— Да, мне говорили в городе живëт инвестиго… Поможет ли он моей дочке?

Лицо стражника перекосило. Крижен не смог считать, что это было: злость, подозрение или сочувствие?

— Он вам не поможет?

— Отчего же?

— Он не целитель. Лучше бы вам к нему совсем не ходить.

— Но… Но у такого уважаемого человека должен же быть свой целитель? Без этого никак.

— А ведь точно, но… — вдруг посерьёзнел чернокожий охранник. — Боюсь, он вам не разрешит.

— Не разрешу что? — раздался из-за спины мужской голос, и к ним вышел желтолицый аристо с волнистыми волосами цвета воронова крыла, явно помятый после вечерней попойки: тëмные круги под глазами, отëкшая кожа, лëгкий запах перегара.

Он щеголял в одних трусах и тапочках, совершенно не стесняясь. Между пальцев дымящаяся сигарета, а в другой руке длинный кувшин с водой.

— Ты там глухой?

— Нет, господин наместник, прошу прощения, — вытянулся по швам чернокожий страж. — Этот чужеземец и его дочь случайно сюда зашли. Девочке стало плохо, и они спросили, где можно найти лекаря…

— И ты решил, что я, такая тварь, откажу ребëнку? — глиняный сосуд полетел в стену и разбился. — Так ты меня выставляешь перед чужестранцами? Что они потом скажут про меня и нашу дорогую империю, что мы варвары?

— Я не это имел в виду…

— Умолкни, а ты иди за мной, — махнул он Крижену и пошëл впереди, указывая дорогу.

Отдав оружие, они прошли под навесом до противоположной стены и ступили в просторную залу с высоким потолком, на котором были выложены мозаикой сцены из мифов Маналеи. Вероятно, тут раньше проводились какие-то собрания, но сейчас было пусто, и шаги отдавались эхом.

— Проходите сюда. Илай, Илай, ты там спишь? — спросил наместник у застывшего на стуле молодого человека лет двадцати.

— А? Ш-то? — разлепив глаза, пробормотал тот и получил пару лёгких пощёчин.

— Вставай, собака, работать пора.

— Работать? — удивлённо уточнил лекарь и поднялся, закатывая рукава. — Где болит?

— Да не у меня, идиот, девочку глянь — ей плохо.

— Извиняюсь, а вы точно лекарь? — переспросил Крижен.

— Не смотри на него, это я виноват, — задымил сигаретой Гильермо. — Точнее, как говорит мой «мудрый» ата: я растлил его своим пагубным влиянием. Не бойся, Илай — отличный врачеватель, лучший из всех, кого я знаю.

Крижен мог бы ему возразить, и даже рука как-то зачесалась от воспоминаний, но вместо этого он положил притворяющуюся Нику на кушетку и отошёл. Целитель пододвинул себе стул и мигом вовлёкся в процесс, делая пассы руками.

«У Гурга выходило быстрее», — отметил про себя Крижен.

— Откуда вы? — спросил его Гильермо, щуря один глаз. — Ахшалла, ммм… потом и меня посмотри, голова раскалывается…

— Из Сорк, держим путь на Собу.

— На Собу? На кой-ляд она вам сдалась, там же война?

— Хочу научить дочку рисовать людей, как настоящих. Я художник, Ваше Превосходительство.

— О как, — кивнул Гильермо и почесал волосатую ногу.

Крижен никогда бы не подумал, что перед ним инвестиго. Аллиец вёл себя как типичный бродяга и общался также непринуждённо. В отличие от других своих соотечественников, любивших произвести впечатление.

— Я пейзажист, но Ника талантливая портретистка, поэтому…

— Не интересует, — остановил его речь Гильермо, помахав ладонью, будто отмахивался от надоедливой мухи. — Я в этом не разбираюсь. Красиво нарисовано, значит, красиво, а вся эта мазня… А, понял! — вдруг оживился он. — Так ты её на расчленëнку везёшь посмотреть, так ведь?

Крижен кивнул.

— Совершенно верно.

— Ну да, вы же все там повёрнутые на анатомии: как-что-куда, связки там, хрящики… Это вон Илай разбирается в таком. Что с девчонкой? — спросил он у целителя.

— Ничего.

— В смысле ничего, ты тупой?

— Она не болеет, возможно, перегрелась на солнце и уснула.

— Да?

— Ты меня знаешь, — пожал плечами целитель и отошёл от кушетки, чтобы привести в порядок голову своего нанимателя.

— Повезло твоей дочурке, — хмыкнул Гильермо, окидывая взглядом белокурую шевелюру гостя и тёмное каре девочки. — Приёмная?

Крижен ощутил на себе тень подозрения, потому решил честно признаться.

— Да. Подобрал её три года назад, мы…

— Хорошо, о да-а-а, — перебив его и зажмурив глаза, протянул наместник, когда его друг-целитель включил своё очищающее заклинание. — Ещё немного да-а-а. Превосходно…

Гильермо завис на какое-то время, заставив Крижена терпеливо ждать, пока тот восхищался эффектом очищающегося организма. Болезненные складки на его лбу расправлялись, появился здоровый румянец, и даже сама кожа, казалось, поменяла текстуру: поры заметно сузились.

— Какая неинтересная история. Я пробовал в этой жизни всё, Крижен: женщин, вино, женщин в вине, вино из женщин, ах-ах-ах! — рассмеялся он своей шутке и посмотрел за поддержкой на Илая, ища в хмуром целителе хоть намёк на смешинку, но тот не проронил ни слова. — Меня ничем не удивишь. Твой помойный рилганский говорок позабавил, но лишь капельку. Достаточно, Илай, — отмахнулся он от целителя и заложил руки за голову, демонстрируя пучки волос