Инвестиго, затерянные в песках - Илья Рэд

не сломав кость. Он взвыл и перекатился на грудь. Следующий тычок угодил в затылок. В глазах потемнело, а тут ещё и подоспевший третий братец прыгнул на стопы, чтобы удержать его.

Второй удар в голову.

Он испугался, что сейчас у него заберут все накопленные деньги, и они останутся с Лейлой тут навсегда.

Как только он представил будущие издевательства над сестрой, в нём проснулась первобытная ярость. На эмоциях он смог развернуться и потоком ветра сбить с ног сразу двух обидчиков. Те впечатались в стену, не успев среагировать, и теперь валялись на коленях, ловя ртом воздух.

Крижен встал, но за спиной у него словно рюкзак цепко висел Карц. Одна его рука обхватывала шею, а вторая била кастетом по всему, до чего дотягивалась. Крижен попытался его сбросить, но напрасно — вцепился как клещ! Не помогли даже удары о стену — не отпускал, и всё.

В глазах потемнело. Крижен заметил, как те два брата очнулись и спешили к нему. Ещё чуть-чуть и повалят, а потом всё. Не выберешься. Отберут всё, может, даже покалечат. Он присел на одно колено и потянулся к сапогу.

— А-А-А-А!

Нож полоснул по душившей его руке, и та отпустила Крижена. Карц с испугом посмотрел на неё и попятился. Раздался гром, и сверкнувшая молния ослепила голюдя. Карлик пропустил боковой удар в шею и захрипел.

— Нет! Остановись! — выкрикнул за спиной брат, но было поздно.

Крижен повалил коротыша, и остервенело колол ему в грудь ножом, пока тот дрыгался в предсмертных судорогах.

— Назад, суки! — заорал он и встал, направив окровавленный нож на налётчиков, те испуганно косились на валяющегося в грязи брата. — Кто? Кто следующий⁈

Но желающих не нашлось, Карц пустились наутёк. Даже возня в проломанном окне прекратилась. Оттуда одиноко смотрел тот самый мужик в трусах.

— Беги отсюда, парень, — крикнул он сквозь дождь. — Быстрей, я не сообщу страже.

Крижен схватил за руку Лейлу, и они поспешили убраться из подворотни. Сколько времени уже потеряли? Ничего, ещё успеют, им и не нужно оставаться в Ваабисе. Они начнут новую жизнь, никто их никогда не найдёт. Ведь они ещё дети, вырастут, и всё забудется. Новая жизнь, да.

Дождь усилился.

«Всё будет хорошо. Главное — вывести отсюда Лейлу».

Он чувствовал горячую руку сестры и шёл вперёд прямо через лужи, но далеко убежать не получилось. Слабость подкосила ноги, и он поскользнулся.

— Крижен! Крижен, что с тобой?

Голова. Ему пробили голову кастетом. Всë кружится. После этих мыслей он упал в обморок. Воспоминания были настолько реальными, что он потерял над ними контроль и переживал заново.

Вот опять открывает глаза. Ужасная раскалывающая череп боль. Он лежит в сухой кровати, на столе стоит мерцающий фонарь. Потом снова забытье. Темнота. Наконец, он просыпается, а перед ним всматривающееся мерзкое лицо отца.

— Хватит притворяться. Я знаю, что ты не спишь, гадёныш, — один только звук его голоса заставлял мгновенно проснуться и включить режим самозащиты — настолько он натерпелся побоев, окриков и издевательств.

С этим человеком невозможно было находиться в одном помещении и быть расслабленным.

— Где Лейла? — спросил Крижен и смочил рот рукой, в которой создал шарик с водой.

Очень хотелось пить. Голова перевязана — лекаря, естественно, никто не позвал.

— Ушла за красками. Сегодня тебя ждёт важный урок, сынок, готовься.

— Пап, я не хочу рисовать, меня тошнит, — еле держась на ногах, проворчал Крижен и подошёл к окну, чтобы выглянуть на улицу. — Сейчас ночь, куда ты её послал?

— К Тиму…

— У него там кто зря ошивается, надо было меня попросить…

— Тебе нельзя выходить на улицу.

— Это почему же.

— А ты подумай своей тупой кочерыжкой, — в комнате уже стоял мольберт с загрунтованным холстом.

Отец подкрутил фонарь, настраивая освещение, а затем достал из шкафа ещё пять штук и расставил их по всей комнате.

Крижен присел на кровати и тупо смотрел в одну точку. Его почти не выпускали из этой комнаты. Она стала для него всем. Каждый её уголок, выемку и трещинку он знал наизусть. День и ночь его заставляли рисовать. Стоило больших трудов вырваться наружу и заработать свои копейки, кстати, о них…

— А где мои деньги? — спросил он, шаря по поясу.

— Я их отдал главе Карц.

— Как? — сердце ухнуло в пятки, а губы задрожали.

— А вот так, ты почикал его парнишку. За всё надо платить.

— И он взял деньги?

— Конечно, взял, куда он денется, ты их видел? Зелень нищебродская. Пришлось даже своих добавить, — последняя фраза была произнесена тем спокойным голосом, после которого обычно следовал скандал или угроза. — Я ведь зарабатываю, чтобы оплачивать твои косяки, сынок. Так ты наверно оцениваешь мой труд.

— Это вышло случайно… Они хотели нас ограбить.

— Как и случайно, что суконщик Джо ждал вас за городом, да? — отец повернулся к нему лицом, один его зелёный глаз немного косил в сторону, и оттого в темноте складывалось жуткое впечатление. — Куда это вы собрались?

— Я не…

— Заткнись, выродок, это был риторический вопрос. Хотели от меня сбежать, да? После всего, что я для вас сделал? Жрать, наверное, не западло было мою еду? — он присел рядом с Криженом на стуле, тот поджал плечи, приготовившись к оплеухе, но её не последовало. — Знаешь, у меня нет таланта. Это я понял почти сразу, посмотри на эти руки, — он раскрыл мозолистые ладони, испещрённые глубокими бороздами, под неровными ногтями скопилась грязь и остатки краски. — Я каждый день ими вкалываю, сынок.

Это было неправдой, потому что львиную долю работы как раз таки делал Крижен, когда повзрослел и смог копировать стиль отца. Заказы, по сути, были репликами, но их охотно брали. Денег всегда было мало, а работать некому, поэтому приходилось схватывать на лету.

— Парень, послушай меня, — он притянул сына за затылок и прижался к нему лбом, обдавая алкогольными парами. — У тебя призвание, ты можешь стать великим, но тебе кое-чего не хватает, понимаешь?

— Не совсем.

— Сегодня ты нарисуешь свой самый искусный портрет.

— Давай не сегодня…

— Нет, нет, сынок. У нас нет времени, — отец отпустил, наконец, его голову и приложился к фляге.

— В смысле?

— Да это мелочи, потом, — отмахнулся он. — Ты